Марко Вовчок

Выход первой книги журнала совпадает по времени с «Высочайшим повелением» от 14 января 1871 года — «воспретить прием женщин, даже по найму, на канцелярские и другие должности». Сфера применения квалифицированного женского труда ограничивается правом занимать места акушерок, сестер милосердия, воспитательниц в женских гимназиях, телеграфисток и счетных работников (в женских заведениях).

В этих условиях издание первого и единственного журнала, основанного исключительно на женском труде, было вызовом официальным установлениям. Уже тем самым журнал Марко Вовчка служил высоким целям.

Она призывала женщин к труду, но помочь могла не многим. Уже к декабрю журнал был обеспечен переводами на весь следующий год. Отказывать в работе было нисколько не легче, чем справляться с обязанностями редактора. «Я завалена корректурами, как сугробами», — жаловалась писательница.

Она взвалила на себя тяжкое бремя. Только сама Марко Вовчок, ее помощница Белозерская, Екатерина Сысоева, Мария Цебрикова и Елена Лихачева были профессиональными литераторами. Все остальные — около тридцати сотрудниц — впервые выступали в печати.

Среди переводчиц — женское окружение сотрудников «Отечественных записок», родные и знакомые Марко Вовчка: Анна Буткевич, Вера Еракова, Мария Михайловская, Елена Скабичевская, Екатерина Данилова (гражданская жена А. Н. Плещеева), Прасковья Дмитриева (мать писательницы), Юлия Корнильева и Юлия Ешевская (ее старые подруги), Зинаида Ген (сестра Н. А. Белозерской) и даже Екатерина Керстен (родственница А. В, Марковича). Получают переводы и незнакомые интеллигентные девушки, необеспеченные вдовы, жены бедных чиновников, вроде Анны Зайдер, матери четырех детей. Все они в литературе случайные гостьи.

Куда проще и спокойнее было бы опереться на опытных переводчиц! Но Марко Вовчок выбирает путь наибольшего сопротивления. Она претворяет в жизнь искания героинь своих повестей и романов, призывает женщин к общественно полезному труду.

Любопытно признание П. П. Дмитриевой, престарелой матери писательницы: «Пример твоей трудолюбивой жизни привел меня к сознанию, что и я могу трудиться в свою очередь».

Необычный состав сотрудников и само содержание «Переводов лучших иностранных писателей» резко отличают журнал Марко Вовчка от однотипных периодических изданий («Собрание переводных романов, повестей и рассказов» Е. Ахматовой, «Журнал переводных сочинений» Н. Львова и др.). Летом 1870 года, когда журнал только затевался, А. Н. Плещеев счел своим долгом предостеречь Марию Александровну от подражания дурным образцам: «Переводные романы, которыми угощают массу Ахматова и Львов, до такой степени плохи и так дурно переводятся, что новое издание подобного рода, с строгим выбором и толковыми переводами будет не только не лишнее, но даже полезное. Сколько есть таких читателей, и в особенности читательниц, которые только по романам и имеют возможность развиваться, за недостатком у них научной подготовки».

Марко Вовчок не пренебрегла этими справедливыми пожеланиями. Однако главный упор был перенесен с беллетристики на научно-популярные труды. Вместе с Надеждой Белозерской она перевела для журнала две большие книги: «Историю человеческой культуры» Ф. Кольба и «Картины из истории римских нравов» Л. Фридлендера. Из номера в номер печатались также «Знаменитые исследователи и путешественники» Жюля Верна — первая книга из его многотомной истории географических открытий.

Марко Вовчок не обходит в своем журнале жгучих социальных проблем. Более чем злободневно звучали публицистические очерки Джеймса Гринвуда «Семь язв Лондона» и неподписанная статья «Быт рабочих Англии и Северной Америки». Гринвуд представлен еще и романом «Похождения Робина Девиджера».

Детский отдел заполнялся преимущественно материалами Этцеля: «Путешествия по Южной Африке, или приключения трех русских и трех англичан» Жюля Верна, «Приключения молодого натуралиста» Люсьена Биара, многочисленные рассказы Эркмана-Шатриана, аллегорические и дидактические сказки Жана Масе и П. Ж. Сталя (Этцеля). Здесь же, в детском отделе, публикуется парижская повесть Марко Вовчка «Маруся» (указано: «перевод с малороссийского»).

Направление журнала настораживает цензуру. Не мытьем, так катаньем Марко Вовчок добилась своего: «Переводы лучших иностранных писателей» превратились в негласный филиал «Отечественных записок»!

В конце 1871 года цензор Смирнов написал свое заключение: «В этом издании является смешение самых невинных статей с самыми тенденциозными, лишь бы принадлежали известному таланту. Цензура устраняла излишнюю и вредную тенденциозность, и перевод далеко отличается от подлинника».