Марковцы в боях и походах. 1918–1919 гг.

Была трагедия в душах русских солдат. Низвержен был закон, которым столетиями жила страна; низвержена была вековая российская традиция и традиции ее армии.

* * *

Газеты на фронте ожидались с нетерпением и читались с чувством людей, потерявших почву под собой. Официальные сообщения по армии не касались существа событий, а лишь службы.

– Мы не разделяем газетных оптимистических настроений… – говорили офицеры. Их не успокаивало сообщение о Временном правительстве и его составе – монархическом, за исключением одного социалиста – Керенского.

– Революция – вот факт. А всякая революция – драма для страны, и в военное время в особенности.

Но среди офицеров были и оптимисты, верящие, что «все образуется».

* * *

События шли тяжелой поступью. Временное правительство меняло свой состав и левело. Революцию величали уже великой и бескровной, хотя и пролита была кровь. Ей кричали: «Да здравствует революция!» В Петрограде некоторые воинские части получили название «Краса и гордость революции», красные банты, красные флаги в тылу. А на фронте полковые святыни – знамена и штандарты «украсились» красными лентами; более того, кусками красной материи были зашиты вензели верховного вождя русской армии. Эти святыни, в молениях освященные и в торжестве врученные полкам, теперь были осквернены. Изменен был и государственный герб – двуглавый орел: с него были сняты короны, скипетр и держава. Вместо народного гимна игралась чуждая России революционная «Марсельеза».

Армия волей Временного правительства перестраивалась на демократических основах: в систему ее организации вводились войсковые комитеты. Никто толком не знал их назначение и роль. Вопрос о комитетах вызвал большие разговоры среди офицеров. Последние разделились: одни считали, что комитеты сыграют благотворную роль, другие – вредную. Но революция их ввела, и офицерам ничего не оставалось, как отнестись к этому необычному статуту лояльно, как вынуждены были они лояльно отнестись к Временному правительству, будучи неожиданно поставленными перед совершившимся фактом.

В штабе X армии молодой генерал Марков, отмеченный высшими боевыми наградами, записал о «медовом месяце» революции в свой дневник:

«1 марта. Дай Бог успеха тем, кто действительно любит Россию. Любопытна миссия Иванова (отряд генерала Иванова, направленный на Петроград).

2-4 марта. Мое настроение выжидательное; я боюсь за армию; меня злит заигрывание с солдатами, ведь это разврат и в этом поражение. Будущее трудно угадать; оно трезво может разрешиться (если лишь) когда умолкнут страсти. Я счастлив буду, если Россия получит конституционно-демократический строй и пока не представляю себе Россию – республикой.

5 марта. Наша поездка на вокзал; говорил с толпой на дебаркадере; все мирно, хорошо…

6 марта. Все ходят с одной лишь думой: что-то будет? Минувшее все порицают, а настоящего не ожидали. Россия лежит перед пропастью и вопрос еще большой – хватит ли сил достичь противоположного берега?

7-9 марта. Все то же. Руки опускаются работать. История идет логически последовательно. Многое подлое ушло, но всплыло иного накипи. Уже в № 8 от 7 марта „Известий Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов“ появились постановления за немедленное окончание войны. Погубят армию эти депутаты и советы, а вместе с ней и Россию».

Далее в записках генерала Маркова говорится о длительных разговорах, о начавшихся военных бунтах, митингах, уговорах, не приводящих к положительным результатам. В Брянске генерал Марков едва не стал жертвой солдатской толпы.

«18 марта. Я, оказывается, уже выбран почти единогласно в наш офицерский комитет.

19 марта. Организуем офицерско-солдатский комитет штаба X армии и местного гарнизона. После обеда первое собрание, в которое я попал в числе шести единогласно».

В течение следующих дней – успешная работа в комитете, но…

«3 апреля. Продолжаю чувствовать физическую слабость и моральную подавленность.

10 апреля. Утром подал заявление в оба комитета о своем отказе. Устал я…

13 апреля. Я верю, что все будет хорошо, но боюсь – какой ценой? Мало говорить: война до победного конца, но надо и хотеть этого».

Подобную тревогу генерала Маркова за армию и за победу переживало все фронтовое офицерство и лучший элемент кадрового состава армии. Напрасны были все предупреждения и все доказательства, исходящие от армии через ее Верховного главнокомандующего генерала Алексеева: Временное правительство продолжало вести свою революционную линию.

На Временное правительство не производили впечатлении даже начавшиеся на фронте тяжелые нарушения дисциплины, когда власть начальников выпадала из их рук.

Часть офицеров пала духом, примирилась с создавшимся положением. Оппортунистические настроения среди них усиливались. Этому способствовали вести из тыла об энтузиазме и идеалистическом отношении к революции.