Марковцы в боях и походах. 1918–1919 гг.

В Петрограде генерал Алексеев идейную и моральную подготовку вел через политическую организацию «Русской государственной карты», возглавляемую В. Пуришкевичем. Эта организация становилась центром связи всех объединяющихся сил. Подготовку военную секретно генерал Алексеев вел с помощью верных и надежных офицеров, стремясь объединить и связать сохранившие порядок и дисциплину воинские части, главным образом военные училища и школы прапорщиков.

В Петрограде находилась масса офицеров, как служивших в запасных частях, военных школах, так и случайно оказавшихся в нем. Генерал Алексеев стал проводить объединение их в Офицерскую организацию с тем, чтобы в нужный момент сформировать из них воинские части. Дабы держать в Петрограде офицеров, случайно там оказавшихся, т. е. не живущих в нем постоянно, нуждающихся в помещении и питании, по поручению генерала Алексеева полковник Веденяпин вошел в состав общества борьбы с туберкулезом – «Капля молока», превратив общество одновременно и в питательный пункт, и в нелегальное «управление этапного коменданта». Затем генерал Алексеев при посредстве торгово-промышленных кругов вел подготовку к пуску в ход бездействующих заводов, чтобы разместить в них офицеров под видом рабочих.

Так народилась «Алексеевская организация» в Петрограде, затем в Москве. Она держалась в секрете. Цель ее такова: при неизбежном новом восстании большевиков, когда Временное правительство, безусловно, окажется неспособным его подавить, выступить силами организации, добиться успеха и предъявить Временному правительству категорические требования к изменению своей политики.

Но генерал Алексеев учитывал и возможность победы большевиков, тем более потому, что его организация едва начала свое дело и была еще очень слаба. На этот случай он договорился с атаманом Дона генералом Калединым о переброске своей организации на Дон, чтобы оттуда продолжать борьбу.

* * *

В Быховской тюрьме вместе с генералом Корниловым находилось около 20 человек генералов, офицеров и в их числе переведенные из Бердичева арестованные там генерал Деникин, генерал Марков и др. Каково могло быть настроение в тюрьме, можно судить по тому, что испытывали в пути переводимые из Бердичева: злобно ревела озверевшая толпа солдат, в них летели камни… и только хладнокровие роты юнкеров 3-й Житомирской школы прапорщиков и ее командира штабс-капитана Бетлинга спасло их. Но весьма сносные условия жизни узников не создавали отрадных иллюзий: впереди всех ожидал революционный суд – это в лучшем случае, а то и жестокая расправа.

Тем не менее генерал Марков в тюрьме записал:

«Я был бы окончательно сражен, если бы почему-либо тов. Керенский со своими присными не признал меня достойным быховского заключения».

Тревожиться о своей судьбе были основания:

«Зачем нас судят, когда участь наша предрешена! Пусть бы уж сразу расстреляли… Люди жестоки, и в борьбе политических страстей забывают человека. Я не вор, не убийца, не изменник. Мы инако мыслим, но каждый ведь любит свою родину, как умеет, как может: теперь на смарку идет 39-летняя упорная работа. И в лучшем случае придется все начинать сначала… Военное дело, которому целиком отдал себя, приняло формы, при которых остается лишь одно: взять винтовку и встать в ряды тех, кто готов еще умереть за родину».

Тревога генерала Маркова не помешала ему решиться на «заговор» и в какой-то момент «взять винтовку».

«Легко быть смелым и честным, помня, что смерть лучше позорного существования в оплеванной и униженной России», – писал он.

Не отбрасывая от себя возможности насильственной смерти, генерал Марков все же верил в возрождение Родины:

«Как бы мне страстно хотелось передать всем свою постоянную веру в лучшее будущее! Даже теперь, когда уже для себя я жду одно плохое».

«Нет, жизнь хороша, и хороша во всех проявлениях», – твердо заявлял он. Одно из «проявлений» жизни Быховских узников было решение – борьбу продолжать!

Непосредственную охрану заключенных нес Текинский конный полк, беспредельно преданный своему «Бояру» – генералу Корнилову. Начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал Духонин, ответственный за узников, не выполнял обязанности полной изоляции их от окружающего миря: им разрешалось писать письма и с верными людьми отправлять их, и даже к ним допускались посетители без того, чтобы кто-либо присутствовал при разговорах. Такой свободой генерал Корнилов и остальные пользовались и рассылали во все здоровые политические, общественные и военные организации свое твердое и единодушное решение – «борьбу продолжать». Из тюрьмы была разослана политическая программа без указания ее авторов и места составления.

«Установление правительственной власти, совершенно независимой от всяких безответственных организаций – впредь до Учредительного собрания.

Война в полном единении с союзниками, до заключения скорейшего мира, обеспечивающего достоинство и жизненные интересы России.

Создание боеспособной армии и организованного тыла без политики, без вмешательства комитетов и комиссаров и с твердой дисциплиной.