Маркс и Энгельс

Чтобы избежать ареста, Лафарги с двумя больными детьми отправились на юг Франции, в Пиренеи, поближе к испанской границе. Следом за ними туда же прибыли обе сестры Лауры. Однако в курортном местечке Люшон, где все они снова встретились, разыгрались неожиданные события. Поль Лафарг был разбужен как-то на рассвете одним доброжелателем-республиканцем, служившим в полиции. Тот предупредил его о полученном приказании немедленно арестовать эмиссара Интернационала, связного между Бордо и Парижской коммуной, зятя самого Маркса.

Лафарг тотчас же бежал в Испанию. Все три дочери Маркса остались в Люшоне, так как младший из двух сыновей Лауры был тяжело болен. Вскоре ребенок умер. Только в начале августа Лаура с единственным из трех оставшимся в живых ребенком в сопровождении Женнихен и Тусси поехала к мужу, в маленький испанский городок.

Проводив сестру за границу, Женнихен и Тусси вернулись во Францию. Они добрались до пограничного французского местечка. Сестры рассчитывали беспрепятственно поехать в Люшон, но, несмотря на британские паспорта, были задержаны. Обыск, которому подвергла обеих девушек какая-то «весьма неженственная женщина», был чрезвычайно придирчивым и унизительным.

«Мне кажется, что я до сих пор чувствую, как ее паучьи пальцы бегают у меня в волосах», — вспоминала Женни. В Люшон дочерей Маркса привезли под конвоем полицейских и там подвергли многочасовым грубым допросам порознь и вместе. От них хотели добиться сведений о Лафарге и других деятелях Коммуны и Интернационала. К Женни, которая спокойно и твердо отказалась давать присягу и отвечать на провокационные вопросы, ввели Элеонору; сестер поставили спиной друг к другу. Однако все попытки запутать допрашиваемых ни к чему не привели. Элеонора также отказалась от дачи клятвы.

— Что, Интернационал в Англии могущественная организация? — спрашивали дочерей Маркса.

— Да, — отвечала Женни, — весьма могущественная, и в других странах тоже.

Трое суток девушек держали под арестом. Спустя 10 суток им вернули паспорта и, таким образом, дали возможность беспрепятственно покинуть Францию.

В то же время Поля Лафарга по пятам преследовала испанская полиция. Снова предупрежденный друзьями, с помощью местных жителей он спасся от погони в непроходимых горах. Лишь спустя несколько месяцев под чужим именем Лафарг обосновался с семьей в Мадриде, где, невзирая на опасность, энергично разоблачал членов бакунинского тайного «Альянса», работая в газете «Эмансипация», издававшейся мадридской секцией Интердационала. Лафарг объединил испанских борцов за дело освобождения рабочего класса.

Лаура неутомимо помогала мужу во всех его начинаниях. Когда Лафарг опубликовал в испанской газете серию статей «Организация труда», для которых немало потрудилась и Лаура, Энгельс написал ей: «В статьи в «Эмансипации», в которых испанцам впервые преподносится настоящая наука, ты тоже вносишь свою значительную долю, и как раз именно в научном отношении, за что я, как секретарь для Испании, считаю своим долгом принести тебе особую благодарность».

В это же время на Лафарга и его жену обрушилось страшное горе. Их ребенок, веселый Шнапсик, которому было уже больше трех лет, умер от дизентерии, проболев девять месяцев. Только взаимная огромная любовь, общие жизненные цели помогли Полю и Лауре пережить это несчастье. Однако, тщетно борясь как врач за жизнь своих детей, Лафарг возненавидел медицину. Он посвятил себя отныне, политической деятельности в журналистике, но это не могло обеспечить его и жену материально. Ради заработка он открыл, эмигрировав в Англию, ателье фотолитографии и гравировки.

Вернувшись в Лондон, Женнихен и Элеонора застали родительский дом переполненным беженцами Коммуны. Вся семья Маркса, включая его самого, занята была тем, чтобы помочь борцам, спасшимся от расправы версальцев. Они не имели ни жилья, ни одежды, ни каких-либо средств к существованию. Энгельс руководил работой Генсовета по оказанию материальной помощи французским эмигрантам. Трудоустройство изгнанников значительно затруднялось тем, что английская буржуазия не желала облегчить положение участникам Коммуны и нанимать их на работу. Не прощали британские зажиточные люди и сочувствия к деятелям пролетарской революции. Женнихен писала Кугельману: «Монро порвали со мной всякую связь, так как сделали ужасное открытие, что я дочь главаря поджигателей, защищавшего противозаконное движение коммунаров. Страдания эмигрантов неописуемы. Они буквально умирают с голоду на улицах этого огромного города…

Уже более 5 месяцев Интернационал содержит, точнее говоря, поддерживает между жизнью и смертью эту большую массу эмигрантов».