Маркс и Энгельс

Фридрих видел впервые рабочий класс в организованном действии. Забастовка была прекрасна, как революционный бой, как массовое восстание. Какой магический пароль, пробежав через многотысячный город, остановил наперекор всему десятки заводов, сотни машин, тысячи станков? Разве не было беспорядочное шествие рабочих мирным и небывалым доныне парадом их мощи и сознания солидарности?

«Так воспитывается революция, — думал Фридрих, — социальная революция, за ней следует не коронование новой династии, а свержение режима». И он радовался замечательному уроку, который давала ему история.

Через несколько дней забастовка кончилась.

Город, как река, вошедшая после разлива в берега, снова обезлюдел и затих.

Монотонно стучали паровые станки на текстильных фабриках. Ткачи и пряхи согнулись над работой.

Энгельс в Манчестере завел широкие знакомства среди чартистов и их руководителей, писал статьи для английских рабочих газет, рассказывая в них о развитии политических и философских учений на континенте. Центральная газета чартистов «Северная звезда», социалистическая газета «Новый нравственный мир» печатали статьи Энгельса.

Некоторые чартисты проповедовали революцию «законным путем», одни хотели прийти к власти, завоевав большинство голосов в парламенте, другие призывали пролетариат к стачкам и классовой борьбе.

Самые выдающиеся вожди чартизма — О’Брайен, О’Коннор, Д. Гарни понимали, что пролетариат их страны ведет классовую борьбу с капиталистами. Энгельс, пришедший к мысли о невозможности мирной революции, о необходимости беспощадной борьбы с господствующими классами, увидел в чартизме наиболее яркое проявление социально-революционных устремлений рабочего класса Англии.

Еще одно значительное течение английского пролетариата составляли последователи Оуэна, которых с 1836 года звали социалистами. Они проповедовали идеи социалистической организации труда и коммунистического распределения, но мечтали достичь этого мирной разумной пропагандой, петициями. Оуэнисты были сторонниками «общественного мира». Они утверждали, что все зло происходит от частной собственности, религии и буржуазного брака, но, видя перед собой непреодолимо огромную, могучую каменную стену капитализма, могли лишь мечтать о том, что она рассыплется сама собой. Оуэн назвал будущий общественный строй справедливости, гармонии и коллективизма «социальной системой», после чего утвердилось в литературе само слово «социализм».

Всем сердцем сочувствуя оуэнистам и чартистам и желая слияния этих течений в одно могучее революционное социалистическое движение, Энгельс стремился установить личные контакты с их вождями и рядовыми рабочими. Он встречался одно время с социалистическим лектором портным Джоном Уотсом; с чартистом, сельским батраком, затем городским рабочим Джемсом Личем, а знакомство с Джорджем Гарни, видным деятелем левого крыла чартистов, превратилось затем в многолетнюю дружбу.

Гарни был ровесником Маркса. Шестнадцати лет он примкнул к чартистскому движению, был поклонником Великой французской революции, провозгласил Марата своим героем и следом за ним называл себя сам «другом народа». Много лет спустя после первого знакомства с Энгельсом Гарни рассказывал, как в 1843 году впервые появился в редакции «Северной звезды» молодой немец, выдающийся революционер и мыслитель, говоривший по-английски, как природный британец, и заявил, что глубоко сочувствует чартистскому движению.

«В 1843 году Энгельс приехал из Бредфорда в Лидс, — писал Гарни, — и обратился ко мне в редакцию «Северной звезды». Это был высокий, красивый молодой человек с почти мальчишеским лицом. Несмотря на немецкое происхождение и образование, его английский язык поражал своей безупречностью. Он сказал, что постоянно читает «Северную звезду» и очень интересуется чартистским движением. Так началась наша дружба, продолжавшаяся более 50 лет».

Знакомство некоторых наиболее прогрессивных деятелей английского рабочего движения с Энгельсом, начавшись в эти годы, перерастает впоследствии в большую близость и сотрудничество не только с ним, но и с Марксом.

В своем политическом развитии Энгельс в Англии шагнул далеко вперед, особенно после того, как начал изучать экономические и социальные отношения с точки зрения классовой борьбы. До Маркса и Энгельса рабочие рассматривались немецкими исследователями и экономистами как часть третьего сословия, и считалось само собой разумеющимся, что интересы трудового люда естественно подчинены интересам хозяев. Но в Англии, классической стране капитализма, рабочий класс ко времени приезда туда Энгельса был уже полностью оторван и от земли и от мелкой кустарной промышленности и ничем не располагал больше для добывания средств к жизни, кроме своих рук, кроме способности продавать свою рабочую силу. Это был новый, совершенно отделенный от всех других слоев общества класс со своим будущим. Энгельс понял, что решающую роль в истории играет борьба противоположных экономических и социальных интересов различных классов — буржуа и рабочих, и это было важным открытием.