Маркс и Энгельс

«Я, — сообщал Прудон в своем заносчивом письме, — исповедую теперь почти абсолютный антидогматизм в экономических вопросах. Не нужно создавать хлопот человеческому роду идейной путаницей: дадим миру образец мудрой и дальновидной терпимости; не будем разыгрывать из себя апостолов новой религии, хотя бы это была религия логики и разума. Я предпочитаю лучше сжечь институт частной собственности на медленном огне, чем дать ему новую силу, устроив Варфоломеевскую ночь для собственников… Попутно я должен сказать вам, что намерения французского рабочего класса, по-видимому, вполне совпадают с моими взглядами…»

Итак, Прудон отрекался от идеи насильственной революции и превозносил теоретическую путаницу, которую Маркс считал наибольшей опасностью в борьбе за коммунизм. Прудон объявлял себя носителем каких-то всеобщих идей пролетариата, но жестоко ошибался. Французские рабочие хотели революции и шли к ней. Это видел Маркс, но не понимал Прудон, желавший сгладить все противоречия и договориться с теми, кого он называл «собственниками».

Карл, хотя и не раз сомневался в Прудоне, был ошеломлен ответом знаменитого теоретика. Неужели и этот рабочий не мог подняться выше уровня пышноречивого мелкого труса? Что из того, что Прудон пролетарий, если он уводит своих братьев в трясину, из которой нелегко будет выбраться?

В своем письме Прудон сообщил также, что в книге, которую пишет, поведает миру, как разрешить проблему собственности. Когда его произведение будет напечатано, он позволит Марксу обрушить на него «огонь и скалы». Он готов отразить любое нападение.

Карл, дочитав письмо до этого места, почувствовал, что в нем улеглась ярость. Как средневековый рыцарь, он поднял брошенную перчатку и стал готовиться к открытому бою, ожидая, когда будет издана книга Прудона.

Женни Маркс переживала тяжелые дни. Нужда в семье достигла таких размеров, что не было денег даже для уплаты Елене Демут. Мизерного заработка Маркса едва хватало на пропитание семьи.

— Что ж, — сказала Женни мужу, когда, уложив детей и уговорив Ленхен отдохнуть, осталась с ним наедине, — отныне я сама буду нянчить детей, вести хозяйство и готовить пищу. В этом нет ничего особенно трудного. Вот только меня тревожит, не отразится ли это на моей работе по переписке твоих сочинений, а также на корреспонденции с нашими друзьями по партии. Секретарских обязанностей становится все больше с каждым днем, и отказаться от них мне было бы тягостно.

На другой день Карл заговорил с Еленой о том, что они не хотят пользоваться ее трудом безвозмездно, а платить не имеют возможности и поэтому, несмотря на всю их привязанность, вынуждены с ней расстаться. Но Елена решительно отказалась покинуть своих друзей.

Никогда больше не поднимался вопрос о разлуке этих трех преданных друг другу людей.

Ожидаемая Марксом книга Прудона прибыла из Парижа. Она называлась «Система экономических противоречий или философия нищеты».

Карл читал ее до поздней ночи, не отрываясь, жадно вникая в сущность высказываемых Прудоном мыслей и положений. Часто он нетерпеливо обводил карандашом целые абзацы, исписывал поля книги; случалось, он звал Женни, чтобы прочесть ей то, что казалось ему наиболее уязвимым, противоречивым и неправильным. Когда он дочитал, том был подобен полю сражения.

— Книги — мои рабы и должны служить мне, как я хочу, — шутил нередко Маркс и подчеркивал на страницах фразы, отмечал то или другое слово. Как и во всем ином в жизни, Карл в чтении никогда не оставался равнодушным. Мысль его всегда была в движении и откликалась на все окружающее, на каждое печатное слово. Особенно не мог он оставаться безучастным к книге, пытавшейся утверждать политические и социальные взгляды, которые он считал ложными.

28 декабря 1846 года Маркс писал Анненкову:

«Вы уже давно получили бы мой ответ на Ваше письмо от 1 ноября, если бы мой книгопродавец не задержал присылку мне книги г-на Прудона «Философия нищеты» до прошлой недели. Я пробежал ее в два дня… Признаюсь откровенно, что я нахожу в общем книгу плохой, очень плохой… Г-н Прудон не потому дает ложную критику политической экономии, что является обладателем смехотворной философии, но преподносит нам смехотворную философию потому, что не понял современного общественного строя в его сцеплении (engrenement), если употребить слово, которое г. Прудон, как и многое другое, заимствует у Фурье».

Разобрав подробно сущность излагаемых Прудоном взглядов, Маркс писал о нем в заключение:

«Он, как святой, как папа, предает анафеме бедных грешников и поет славу мелкой буржуазии и жалким любовным и патриархальным иллюзиям домашнего очага. И это не случайно. Г-н Прудон — с головы до ног философ, экономист мелкой буржуазии».