Маркс против русской революции

Понятно, что с самого зарождения революционного движения в России второй половины ХIХ века этот вопрос стал предметом ожесточенных дискуссий, причиной череды расколов и, во многом, причиной Гражданской войны, а затем и репрессий 30-х годов. При всякой возможности русские революционеры обращались за разъяснениями к главным арбитрам — Марксу и Энгельсу. Иногда это приводило к острому взаимному конфликту, как это случилось с Бакуниным, который воочию наблюдал революцию 1848 г. в Германии (и был, по свидетельству самого Энгельса, самым умелым и мужественным командиром революционных войск).

Бакунин, как было сказано выше, пришел к категорическому выводу: «марксисты должны проклинать всякую народную революцию, особенно же крестьянскую… Они должны отвергать крестьянскую революцию уже по тому одному, что эта революция специально славянская». Иными словами, уже Бакунин пришел к выводу, что отношение марксистов к революции определяется вовсе не классовым  подходом. Революции рассматриваются ими как дело народов  и оцениваются в плоскости войны народов .

Поскольку, начиная с 70-х годов ХIХ века, марксизм господствовал в умах левой и либеральной российской интеллигенции, вывод Бакунина или получал лишь молчаливую поддержку, или поддерживался с умолчанием имен основоположников марксизма. Например, основоположник концепции евразийства лингвист Н.С. Трубецкой писал в известном труде «Европа и человечество» (1920): «Социализм, коммунизм, анархизм, все это «светлые идеалы грядущего высшего прогресса», но только лишь тогда, когда их проповедует современный европеец. Когда же эти «идеалы» оказываются осуществленными в быте дикарей, они сейчас же обозначаются, как проявление первобытной дикости» [86].

Его предвидение характера назревающей русской революции (как революции социалистической и совершаемой союзом рабочего класса и крестьянства) Маркс оценил как «ученический вздор». Он увидел в этом реакционную попытку низвести пролетарскую революцию в высокоразвитой Западной Европе на уровень «русских или славянских земледельческих и пастушеских народов».[24]

Исторические исследования ХХ века показали, что в этом споре был прав Бакунин, а не Маркс. Именно «трудовой народ» (и прежде всего общинное крестьянство) как раз и был носителем идеи социальной справедливости, и в этом смысле — социалистом и коммунистом. Уже Вебер сказал, что мировоззренческой основой русской революции служит общинный крестьянский коммунизм .

Уже с опытом краха советского строя А.С. Панарин писал (считая, что в «марксистском тексте» главной и понятной широким массам ценностью является именно социальная справедливость): «Народ по некоторым признакам является природным или стихийным социалистом,  сквозь века и тысячелетия пронесшим крамольную идею социальной справедливости… Остается бесспорным, что в современной тяжбе между либеральной «демократией свободы» и социалистической «демократией равенства» народ тяготеет к поддержке последней… Иными словами, представляется небеспочвенной новейшая либеральная догадка, что обоснование «марксистского текста» на почве русской народной культуры не является случайностью, что советский народ есть идеологическая экспликация смыслов, заложенных в русском народе — социальном правдолюбце и тираноборце. А следовательно, и «советская империя» есть не просто империя, а способ мобилизации всех явных и тайных сил, не принявших буржуазную цивилизацию и взбунтовавшихся против нее… Именно совпадение коммунистического этоса советского типа с народным этосом как таковым вызвало величайшую тревогу Запада перед «русским вызовом». Были в прошлом и возможны в будущем и более могущественные в военном отношении и при этом враждебные Западу империи. Но они не вызывали и не вызывают такой тревоги на Западе» [67, с. 244].

Пожалуй, именно этот скрытый в народной революции вызов Западу как буржуазной цивилизации и побудил Маркса дать такую жесткую отповедь Бакунину.

Следующим поколением реакционных русских революционеров, которое Маркс и Энгельс считали своим долгом разгромить, были народники . В 80-е годы ХIХ века экономисты-народники развили концепцию некапиталистического («неподражательного») пути развития хозяйства России. Один из них, В.П. Воронцов, писал: «Капиталистическое производство есть лишь одна из форм осуществления промышленного прогресса, между тем как мы его приняли чуть не за самую сущность». Это была сложная концепция, соединяющая формационный и цивилизационный подход к изучению истории. В работе 1897 г. «От какого наследства мы отказываемся» Ленин так определил суть народничества, две его главные черты: «признание капитализма в России упадком, регрессом» и «вера в самобытность России, идеализация крестьянина, общины и т.п.».