Марксизм и фантастика

Миры Мьевиля — кривое зеркало реального мира. Создать убедительную и реалистичную фантастическую вселенную даже в рамках одной отдельной книги автору помогает мастерское владение языком. В отличие от стерильных копий мира Толкина с эльфами, гномами и прочими персонажами, которые всегда учтивы и на страницах книги обычно даже в туалет‑то не ходят, у Мьевиля место, время и личность говорящего всегда серьезно влияет на стиль и характер речи. От книги к книге автор растет: даже простенькие сюжетные ходы кажутся убедительными, а героям книг хочется сопереживать буквально из‑за пары удачных фраз. Возможно, ключ кроется в умении Мьевиля передать переживания персонажа через действие: не раз и не два я замечал, как резко иногда расходились слова и мысли героя с поступками, когда доходило до дела. Совсем как живые люди, персонажи Мьевиля могут упасть или вырасти в глазах читателя буквально за одну страницу.

Описания, несмотря на лингвистические изящества, шутки, игру слов и прочие приятные для читателя вещи, всегда точны. Поэтому Город Мьевиля в каждой книге столь притягателен. Кажется, что видишь его, находясь на улицах вместе с персонажами или рассказчиком, а когда книга заканчивается, ощущения напоминают выход из кинозала после действительно хорошего фантастического фильма. Это как раз тот случай, когда можно сказать «сходит со страниц».

Язык книг Мьевиля невероятно богат: в романах всегда присутствует большое количество интуитивно понятных неологизмов и имен собственных — этим язык недвусмысленно указывает на свою принадлежность к фантастическому миру, где в данный момент разворачивается действие.

Если написать о сюжетах книг Мьевиля подробно, есть риск испортить впечатление от знакомства для читателя. Особенно это касается последних романов: «Посольский город» (Embassytown) и «Рельсоморье» (Railsea). Перевод этих книг наверняка будет уступать оригиналу: обилие говорящих имен, неологизмы, имеющие смысл лишь в германских языках, анаграммы, без которых потеряется добрая часть атмосферы. И все‑таки их можно и нужно перевести. «Посольский город» не раз и не два заставит читателя задуматься о политике, хотя главный персонаж изначально аполитичен.

«Рельсоморье» порадует не только головокружительными приключениями, но и меткими наблюдениями автора, которые тонкой нитью связывают вымышленный мир с реальностью. Теперь эта связь стала чуть сложнее, чем в книгах Нью–Кробюзонского цикла, да и сами миры усложняются. Даже четырехуровневый и географически неоднородный, не изученный до конца мир Рельсоморья покажется простым в сравнении с целой вселенной из «Посольского города», где есть большая политика, есть политика местная и есть политика пришельцев, которых автору удалось изобразить по–настоящему чужими человеку.

Мьевиль многократно заявлял, что его книги – не пропагандистские листовки, что он никогда не пишет в целях пропаганды, а просто, будучи марксистом, так видит мир. Но без марксистского видения едва ли его книги получались бы столь удачными. Из множества миров с концепцией промышленной магии именно мир Мьевиля кажется наиболее убедительным, живым. Нерушимая внутренняя логика любой созданной вселенной позволяет любым выдумкам — даже самым безумным — быть принятыми и воспринятыми читателем.

Ни одна из его книг не обходит стороной вопросы о классовом строении общества, противоречиях между отдельными индивидами и различными группами, организациями, правительствами, корпорациями. Левые идеи в книгах Мьевиля — это не нарочитая проповедь, а неотъемлемая часть изображенной вселенной. Эти идеи вырастают из реалий, с которыми приходится сталкиваться обитателям фантастических миров, они рвутся со страницы на страницу в мире книги, стремясь изменить его. И опять здесь связаны сознание и бытие: Мьевиль, будучи членом революционной троцкистской партии в Великобритании, пытался и сам изменить окружающий его мир. Правда, как и отчаянным одиночкам, столкнувшимся с махиной Нью–Кробюзонского правительства в его книгах, автору пришлось пройти непростой путь. В этом году Мьевиль покинул Социалистическую рабочую партию из‑за поведения ее руководства, пытавшегося заставить замолчать нескольких жертв изнасилования, так как речь шла о «достоинстве» замешанного в преступлении партийного босса.

И если вам вдруг покажется, что речь в прочитанной книге шла не только о каком‑то чужом мире: Бас–Лаге, Ариеке, Рельсоморье, — но и о той реальности, которую вы видите сейчас за окном, подумайте об этом хорошенько. Ведь и нашему миру не помешают буйные бродяги.

Чайна Мьевиль Марксизм и фантастика

От редакции альманаха коммунистической фантастики "Буйный бродяга"