Марксизм в России начинался со лжи

Ермаш сразу отправил фильм А. Тарковского о Рублеве «на полку» на пять бесконечных (для автора) лет — притом что Г. И. Куницын перед своим уходом из ЦК успел-таки присвоить картине высшую, первую, категорию!

…Эпоха Брежнева не приняла стиль работы Куницына, предполагавший открытую поддержку всего талантливого и честного в искусстве, поскольку именно такое искусство прежде всего и помогает обществу в целом развиваться нормально не только в духовном, но и в материальном воплощении.

Эпоха безграмотных и ограниченных руководителей СССР потащила великую страну к пропасти, прикрываясь как фиговым листком лозунгами о коммунизме и ничего не смысля в настоящем марксизме, не зная его и боясь, насаждая в «науке о марксизме» догматизм и начетничество, поощряя ортодоксов и идейных лакеев, обслуживающих полуграмотную «партийную верхушку» в их циничной демагогии.

В газете «Правда», куда «сослали» строптивого работника, Куницын продержался недолго, но и здесь успел опубликовать как редактор отдела литературы и искусства немало материалов, идущих вразрез с уже ясно обозначившейся политикой «подавления» любого инакомыслия в сфере культуры и гуманитарного знания, не совпадающего с «политикой Коммунистической партии», на практике все дальше отходящей от принципов, когда-то воодушевивших массы людей на построение «нового общества свободы и справедливости».

…В 1968 г. Куницына (по указанию Л. И. Брежнева) убирают из «Правды» — формально за то, что он (единственный из присутствующих!) голосует на редколлегии против увольнения из газеты Л. Карпинского и Ф. Бурлацкого, посмевших опубликовать в «Комсомольской правде» острую и честную статью о театральной цензуре.

В том же году из ЦК санкционируется провал защиты докторской диссертации Г. И. Куницына в ИМЛИ им. Горького и затем он попадает под мстительный каток системы — блокируется выход книг, запрещаются любые публичные выступления на официальных собраниях, собираются в особую папку «добровольные» доносы… А ему всего-то сорок шесть лет!

Тогда он наконец-то прорывается к аудитории, о которой давно мечтал, — его «пригревает» музыкальная академия им. Гнесиных, где он читает студентам курсы по эстетике и истории философии, а затем приглашают и Литинститут, и Высшие литературные курсы.