Маркус Вольф

— У этого человека два лица. Но фактически он стоит на стороне американцев. С ним не следует вести переговоры на высшем уровне.

Мильке не знал, как передать его слова Хонеккеру.

«Эрих Хонеккер уже давно отказался от слепого подчинения Москве, — писал Маркус Вольф. — Без колебаний он следовал своему курсу расширения контактов ГДР и ФРГ на высшем уровне. Он упрямо стремился к осуществлению своей мечты — быть встреченным в Бонне на красном ковре под звуки гимна ГДР».

Хонеккеру не нравилось, что советское военное командование по-хозяйски размещает на территории ГДР оружие, не ставя Восточный Берлин об этом в известность.

«Нам было известно, где должны стоять ракеты НАТО, — вспоминал Маркс Вольф. — А где и когда в наших лесах будут спрятаны советские ракеты, наши друзья не сообщили ни самому Хонеккеру, ни Мильке… В сущности, мы, немцы, в качестве статистов принимали участие в военных играх супердержав».

Гельмут Шмидт и Эрих Хонеккер общались по телефону, но лично не встречались. Хонеккер пока не решался на это без одобрения Москвы. В апреле 1980 года на переговоры со Шмидтом поехал вместо генерального секретаря секретарь ЦК СЕПГ по экономике Гюнтер Миттаг. И остался доволен этим визитом.

Западногерманские политики, даже из числа самых непримиримых антикоммунистов, как, например, премьер-министр Баварии Франц Йозеф Штраус, охотно содействовали Александру Шальку-Голодковски исходя из того, что немцы должны помогать немцам.

«В 1983 году я познакомился с Францем Йозефом Штраусом, — рассказывал сам Шальк. — Его курьер передавал мне списки политических заключенных, которые должны быть выпущены на свободу, или фамилии граждан ГДР, которые хотели воссоединиться со своими семьями в ФРГ. Письма были в запечатанных конвертах.

Диаконическая служба Штутгарта (занимающаяся социальным служением) была уполномочена заключать товарные соглашения. После освобождения людей я или мой заместитель получали сообщение от Диаконической службы, что к ним поступил кредит от федерального правительства на такую-то сумму и в этих пределах может быть заключено соглашение о приобретении нужных ГДР товаров».

У Шалька со Штраусом установились дружеские отношения, они охотились вместе под Дрезденом в угодьях Хонеккера. Потом Штрауса привезли в Эрфурт, где всячески обхаживали и ублажали. Секретарь горкома партии Эрфурта, который не был посвящен в эти политические игры, недоумевал, что́ «реваншист и поджигатель войны» делает в его городе.

Александр Шальк-Голодковски получил повышение — его сделали статс-секретарем Министерства внешней торговли. Он и его жена Зигрид всегда были желанными гостями в ФРГ. Шалька встречали на границе и везли к Францу Йозефу Штраусу. Влиятельный политик из Баварии последовательно заботился о соотечественниках по ту сторону железного занавеса. В 1983 году Штраус помог ГДР получить миллиардный кредит, это спасло страну от неплатежеспособности.

Но в руководстве ГДР не было на сей счет единства. Член политбюро Гюнтер Миттаг не видел ничего плохого в получении денег от ФРГ. Секретарь ЦК СЕПГ, а впоследствии первый заместитель главы правительства ГДР Вернер Кроликовски жаловался в Москву на неклассовый подход своих товарищей. В 1986 году Кроликовский сказал советскому послу Вячеславу Ивановичу Кочемасову:

— Надо менять руководство. У нас создалось очень трудное положение. Но никаких дискуссий, всё подается в розовом свете.

Кочемасов спросил, разделяет ли еще кто-нибудь в политбюро эту точку зрения.

Кроликовски ответил, что не он один так думает.

Все знали, что Кроликовски ориентировался на главу правительства Вилли Штофа. Но посол не располагал полномочиями на ведение подобной беседы. Да и Москва в ту пору уже не желала вмешиваться в кадровые вопросы. Так что Кочемасов ответил дипломатично:

— Вы должны сами решать свои внутренние проблемы. Прошли те времена, когда мы снимали и назначали генсеков. Мы, конечно, в стороне не останемся и всегда поддержим здоровые силы.

Глава правительства Вилли Штоф, человек ортодоксальных взглядов, постоянно предупреждал Москву, что Хонеккер — националист, ориентирующийся на Западную Германию, и что из-за него отношения между ГДР и СССР ухудшаются. Но Москва не реагировала на эти предупреждения.

Доверенные люди Штофа вполне откровенно беседовали на сей счет с советским послом и с главой представительства КГБ. Фактически просили помочь сменить генерального секретаря. Передавали в посольство и представительство КГБ секретные материалы, для того чтобы показать пагубность политики Хонеккера.

Мильке об этом знал и ставил в известность Хонеккера. Тот, в свою очередь, несколько раз пытался отправить Вилли Штофа в отставку. Но Москва не хотела нарушать баланса сил в Восточном Берлине и не позволяла Хонеккеру избавиться от Штофа. Советское руководство устраивала такая ситуация, при которой члены политбюро ЦК СЕПГ вынуждены были за помощью и советом обращаться к Москве…