Маркус Вольф

По пути в Берлин самолет, в котором летели Вольфы, сделал промежуточную посадку в Минске. Столица советской Белоруссии была практически полностью разрушена. Но и немецкие города лежали в руинах. Везде царили голод и опустошение.

«Круг над Берлином, — вспоминал Маркус Вольф. — Улица за улицей, район за районом — всё полностью разрушено, ничего, кроме пустых коробок, и только по движению транспорта по расчищенным улицам можно понять, что внизу Берлин, а не макет, скомпонованный рукой переборщившего декоратора. Центра города больше не существует… За нами пришел автобус. Началась поездка через мертвый Берлин. Напрасно мы высматривали хотя бы одно относительно уцелевшее здание. Всё, буквально всё разрушено, безнадежно разрушено. Наверняка было бы рентабельнее построить новый город, чем убрать отсюда груды развалин».

Вальтер Ульбрихт распорядился, чтобы Маркус работал на радио. Тот не хотел — журналистика не его сфера, но Ульбрихт велел делать, что приказано. В реальности судьбу Маркуса Вольфа определила Москва. Еще в марте 1945 года заведующий отделом международной политики ЦК Георгий Димитров и его первый заместитель Александр Семенович Панюшкин представили руководству партии записку о политической работе в Германии. Назвав среди важнейших направлений радиопропаганду, отметили: «Для работы в радиоредакции рекомендуется М. Вольф».

Дом радио в Шарлоттенбурге находился в британском секторе оккупации на Мазурен-аллее, в одном из немногих зданий, сохранившихся в Берлине. 5 июля начальник Седьмого управления Главного политуправления Красной армии генерал-майор Михаил Иванович Бурцев отчитался перед ЦК партии: «Создана и работает 20 часов в сутки Берлинская радиостанция».

В свою очередь, политотдел советских оккупационных войск доложил в Москву: «Единственный в Берлине „Радиодом“, из которого проводятся радиопередачи на всю Германию, находится под постоянным контролем сектора пропаганды и цензуры. Сектор пропаганды и цензуры разрабатывал план политической пропаганды радиостанции, на основании которого работники „Радиодома“ строили рабочий план. Цензор просматривает перед каждой радиопередачей очередные материалы и их визирует».

Маркус Вольф писал родителям: «Сегодня я точно в срок прибыл в Дом радио. Здесь на ближайшее время будет мое рабочее место. Я совершенно не представляю, с чего начать. В Доме радио нас шестеро немцев и один советский майор на 600 человек „из старых“. Вычистить можно, к сожалению, лишь малую часть, так как многие, даже большинство, здесь нужны…

На днях пошли первые автобусы и трамваи. Уже вошли в строй большие участки метро, городская электричка. В многочисленных ресторанчиках есть пиво, с сегодняшнего дня даже девятиградусное, цена 50 пфеннигов. Вчера, в воскресенье, можно было подумать, что войны и не было. Спортивные праздники, на каждом шагу рестораны, кабаре, варьете с пестрыми программами и танцами.

Жители Берлина вообще не поняли, что Германия — побежденная страна и что все они несут свою долю вины за разбойничью войну и преступления… Они не понимают, что здесь и только здесь немецкому народу дается возможность возрождения».

Сразу после войны знаменитый немецкий писатель Эрих Мария Ремарк написал «Тени в раю», пожалуй, самый печальный свой роман. Пока шла война, эмигранты жили надеждой. Вот победят Гитлера, морок нацизма растает без следа, они вернутся в свою любимую Германию, и всё будет по-прежнему. Когда война кончилась, стало ясно: той страны, о которой они мечтали, не существует. Прошлого не вернуть. И возвращаться некуда.

Нацистский режим не был случайностью. Гитлера поддержали не единицы, а чуть ли не весь народ. Вермахт капитулировал. Но нацисты и те, кто их поддерживал, кто сражался за третий рейх, остались. Как жить рядом с людьми, которые преданно служили Гитлеру, воевали за него и отправляли на смерть евреев?..

ЧТО ДЕЛАТЬ С ПОВЕРЖЕННОЙ СТРАНОЙ?

Немцы охотно приняли нацистскую идеологию. 18 февраля 1943 года министр народного образования и пропаганды Йозеф Геббельс выступил в Берлинском дворце спорта с большой речью. Он призвал немецкий народ к тотальной войне.

— Я спрашиваю вас, — кричал в микрофон министр, — готовы ли вы стать опорой фюреру до тех пор, пока победа не будет в наших руках? Готовы ли вы и весь немецкий народ работать, если потребуется, по 10, 12, а то и по 14 часов в сутки? Готовы ли вы напрячь все свои силы и дать Восточному фронту людей и оружие, которые нужны, чтобы нанести большевизму смертельный удар? Хотите ли вы тотальной войны?

И после каждого вопроса, риторически задаваемого министром пропаганды, возгласы одобрения сотрясали стены Дворца спорта. Тысячи людей, сидевших в зале, послушно повторяли: «Да!» После окончания речи раздались долго не смолкавшие аплодисменты. Самодовольный Геббельс записал в дневнике: «Идиоты! Если бы я сказал им, что надо прыгнуть с третьего этажа, они бы послушались».