Мармеладка (СИ)

Друзья немного помолчали. Молодой человек вернулся на своё «рабочее место» к окну, художница – к мольберту. В комнате ненавязчивым фоном звучала музыка: Люси настолько привыкла к этому, что, даже рисуя в одиночестве, обычно после работы, обязательно включала флешку, любезно оставленную Драгнилом. Который вскоре решил возобновить их разговор.

– Значит, неидеальное тело писать интереснее? – задумчиво, словно обращаясь к самому себе, спросил Нацу.

– Да, – подтвердила девушка, накладывая очередной мазок. – Ассиметрия частей тела, родинки, шрамы, татуировки – всё это делает процесс рисования хоть и сложнее, но гораздо увлекательнее. А вообще у каждого человеческого тела есть своя изюминка, что-то такое, что очень хочется увековечить на бумаге: необычная форма ушей, тонкие музыкальные пальцы, хрупкое телосложение…

– Пивной животик, – в тон ей поддакнул парень.

– А почему бы нет? Не рисовать же только те вещи, которые считаются красивыми, – неожиданно согласилась художница.

– Хм… А разве не в этом главное предназначение искусства – запечатлевать всё прекрасное? И тем самым доставлять людям эстетическое наслаждение?

– Не только, – возразила Люси. Разговор вдруг стал ей настолько интересен, что она даже отложила кисточку, пытаясь продумать свой ответ. – Искусство – это, прежде всего, способ выразить себя. Поэтому в нём так много направлений. Ведь каждый человек видит и ощущает этот мир по-своему. А, значит, и изображать его тоже будет не так, как другие люди: один художник нарисует букет роз, а другой – засохшую корягу. То же самое и с человеческой натурой. Только с ней всё немного сложнее, потому что в разные века были разные идеалы красоты, и то, что казалось красивым, скажем, лет двести назад, сейчас может вызвать у кого-то лишь недоумение, а то и отвращение. Возможно, ещё лет через двести то, что нравится нам сегодня, у наших потомков будет вызывать совершенно другие чувства. Глупо выбирать из окружающего нас многообразия только красивое и идеальное. Если оно не трогает душу художника, никакое совершенство линий не поможет превратить взятый образ в произведение искусства.

– А та самая изюминка, о которой ты говорила, этому может поспособствовать?

– Отчасти, – девушка снова посмотрела на рисунок, раздумывая, стоит ли добавить ещё немного тени или оставить всё, как есть. Новый вопрос натурщика заставил её опять оторваться от работы.

– Я не совсем понял, – в голосе молодого человека проскользнуло недоумение. – Почему отчасти? Можешь объяснить?

– Всё просто, – вздохнула Люси. – То, что кажется мне необычным и интересным и может вдохновить на работу, для другого так и останется ничего не значащей деталью. Разница вкусов и восприятия.

– Но ты же рисуешь меня, скажем так, не опираясь на мифологические изюминки?

– Да, потому что, во-первых, эти рисунки – часть академического обязательного курса, – начала перечислять художница. – Во-вторых, я всё равно рисую тебя не просто так, а в каком-то образе. И, в-третьих, в тебе тоже есть кое-что… интересное.

– Например?

– Ну… У тебя весьма симпатичные ягодицы.

Ответом ей был странный звук, словно парень подавился. Он явно от неё такого не ожидал. Впрочем, Люси сама от себя не ожидала ничего подобного. Просто вырвалось. Совершенно случайно. Девушка закусила губу. Как же всё-таки хорошо, что сейчас Нацу стоял к ней спиной и не видел её лица. Сгорела бы со стыда.

Как ни странно, молодой человек пришёл в себя довольно быстро. Кашлянув, он поинтересовался, намекая на её последнюю фразу:

– Только это у меня… симпатичное?

– Нет, – ответила Хартфилия, изо всех сил пытаясь сделать так, чтобы голос не дрожал.

– Это радует, – значительно бодрее отозвался Драгнил. – Слушай, раз уж у нас зашёл об этом разговор… Опиши меня с точки зрения художника. Всего. Сможешь?

– А почему нет? – удивилась девушка. – Конечно, смогу.

– Тогда начинай. Но если ты что-то пропустишь, будешь должна мне желание. Опишешь всё – желание загадываешь ты.

– Договорились, – задорно улыбнулась Люси, уже празднуя победу. – Так, начнём, пожалуй, сверху. Голова и всё, что на ней. У тебя очень выразительные глаза. Умные. Губы немного тонковаты при таких широких скулах. Но всё остальное: лоб, уши, нос – нормальное. Если оценивать по десятибалльной шкале – девять из десяти. Шея… Десятка за шрам. Надо подобрать позу так, чтобы в следующий раз его нарисовать. Торс. Ну, ты явно не культурист, но это даже хорошо – не люблю перекаченных парней. Восемь из десяти. Руки вполне обычные, а вот пальцы очень интересные. Чувственные. За них тоже десятка. Про ягодицы я уже говорила. Ноги… Нормальные. Длинные, прямые и сильные – судя по тому, как долго ты можешь стоять. Восьмёрка. Всё.

– Уверена? – голос натурщика был полон насмешки.

– Да, – решительно отмела все подозрения девушка. – Если только случайно пропустила какую-то мелкую детальку…

– Ну, знаешь… – теперь Нацу говорил с явной обидой. – Подобными словами можно легко задеть весьма ранимое мужское самолюбие. Столь пренебрежительно о самом главном…