Мародер

Легли. Ахмет, впавший в легкое безмысленное оцепенение, рассеянно наблюдал за поднимающимся к небу выдохами. …Нос не прихватывает, значит мороз ушел. Двадцатка от силы, может, даже меньше. Днем еще теплей будет, вон, небо-то какое облачное… На востоке чуть посветлело, сквозь наползающую дрему откуда-то издалека доносились непонятные звуки, издаваемые отрядом… Хоть бы подольше так полежать… — мелькнула, уплывая в бездонную черноту сна, последняя мысль.

— Па-адъем, ученая рота! Ишь, смотри-ка, дрыхнут себе спокойно! — подскочив от тихого крика в самое ухо, Ахмет увидел прямо перед собой румяную и довольную физиономию Фоменки. — Максимыч, совсем у тебя личный состав расслабился!

Оглядевшись, Ахмет обнаружил себя под шатром вековых сосен, скупо роняющих иней — ветра не было. Солнце уже встало, поднявшись где-то на десятичасовую отметку. Рядом ровно сопел Алик, справа присели на ящиках Фоменко с Максимычем.

— Это ж не твои верблюды,[59] Олег. Ничего в этом плохого не вижу — делать им сейчас все равно нечего, пусть пока отдыхают. Как объект, поглядели?

— Да. Все отлично. Тропа занесена, сюда минимум две-три недели никто носа не совал. Мои пробежались — вокруг чисто по двухкилометровому радиусу. Так что твои могут работать. Я че хотел — «Жуков», ты насчет гражданских уверен? Без них точно не обойдешься? Решай сейчас, да или нет — отправлять мне людей?

— Да. Двое. Мужики, не совсем старые.

— Ты ж говорил десять?

— Подумал немного. Ты ж их потом, если целы останутся, в расход пустишь?

— А как же. Я любого, замеченного в пределах периметра, обязан валить. И завалю, — помрачнел Фоменко. — Только, может, ты подумаешь, и вообще их не нужно будет? С десяти до двух вон как быстро съехал. Подумай еще немного, может…

— Своих пошлешь? — перебил Ахмет и едва не получил в лоб; Фоменко лишь обозначил сокрушительный удар:

— Ты, падла черножопая, поговори у меня! Ты щас мне раком весь снег перепашешь и все там вручную выкопаешь! «Моих»!

Вмешался молча слушавший Максимыч, как оказалось, умеющий разговаривать голосом, оставляющим впечатление пудового колуна:

— Капитан Фоменко! Как офицер — веди себя! Если для успеха задания будет надо — сам пойдешь! Строевым! Сказано — два. Значит, иди распоряжайся! А ты буди Альберта, пошли распаковываться да объект смотреть.

Объект оказался невзрачной огороженной площадкой в лесу, с двумя воротами. В одних, распахнутых и до половины занесенных снегом, терялась узкая лесная дорога. Вторые, предназначенные для пропуска вагонов, высились на противоположном конце участка. Железнодорожная ветка, слабо угадывающаяся под сугробами, заканчивалась нагромождением больших мятых плоскостей — видимо, это был ангар. Все строения были разрушены: там и сям из-под нетронутого снега торчали гнилыми зубами обломки стен. На полузанесенной будке проходной виднелась косо висящая табличка:

«Федеральное агентство по государственным резервам. Комбинат „Гранит“».

Ахмет подчеркнуто спокойно спросил у Фоменки:

— Где твои расположились? Имею в виду, те, которые сейчас близко. Удаление от забора какое?

— По окружности. От забора — метрах в тридцати, местами до десяти.

— Отодвинь людей на пятьдесят минимум.

— Е… Ладно. Жаба! По цепи передай, расстояние от позиции до забора — пятьдесят метров, понял? Пять-де-сят!

По лесу, вопреки ожиданиям, никакого шума — гоблины передали приказ знаками.

— Дальше что?

— Когда мясо пригонят и куда?

— Через час, сюда, куда еще.

— Можешь подержать их на расстоянии до нужды? Вне прямой видимости?

— Ты че думаешь, это изменит че-то?

— Ты не понял. Я сейчас тралить буду. Они, если увидят — понять могут, и упереться. На хуй это надо?

— Понял. Сделаем.