Мародер 2

Визит курбаши оба почуяли резко и отчетливо - выслушавший рассказ о ночных событиях, Ульфат немедля собрался и направился на окраину поселка. Желания курбаши были просты и по-военному конкретны - ему хотелось проверить данные, более смахивающие на сказку, которыми старухи пугают детей. Если в рассказах рыбаков и вправду обнаружится некое зерно истины, то привлечь неожиданно открывшиеся таланты чужака на службу селению, умение незаметно убить пять человек - это поценнее любого оружия. В качестве материальных стимулов курбаши Ульфат был готов предложить стол, такой же богатый, как у него самого и даже отдать самую младшую жену, взятую год назад - уж больно норовистой оказалась; а этот заговорит, как ему надо, и нормально. Оставив ему минуту хода, оба белемле вышли из землянки - приближающегося гостя, тем более курбаши, полагается уважительно встретить при дверях.

Ульфат, в почти новом камуфляже и чистом дубленом тулупе здорово напоминал полковника Буданова - тот же мощный бугристый череп, та же медвежья фигура борца на пенсии, с той лишь разницей, что курбаши носил длинную смоляную бороду, там и сям прошитую седыми прядями.

Остановившись у землянки, Ульфат засунул большие пальцы за офицерскую портупею и некоторое время рассматривал Ахмета; затем поприветствовал хозяев и протиснулся в землянку, тут же заметив ружье у стены:

– А я думал, что они вам ни к чему…

– Ну, отчего… - ответил, усаживаясь, Яхья-бабай. - Иной раз ырым не помогает, а ружье всегда выстрелить может.

Ахмет расставил на топчане пиалки, набрал воды в угольно-черный от копоти чайник и сунул на его на печку, неудобно присев за топчан.

– А тебе, Ахмет, ружье, смотрю, без надобности. - одобрительно обронил Ульфат, протягивая предмет зависти многих в поселке - пачку "Примы". - Закуришь?

Ахмет мельком рассмотрел картонную коробочку и безошибочно узнал - пачка была из его запасов. Остатки человека собрались с силами и вышли на последний бой с Вечным. И победили в своем последнем бою: перед глазами мгновенно пронеслась череда ярких картин - баба, обернулась от стола. Руки в тесте, что-то ругается, бесконечно милое лицо в пятнышках муки. Осыпанный опилками Серега подымается из подвала, на плече доска, что-то весело орет, из носа - недовыдохнутый дым.

Пацаны, смеясь, толкаются возле умывальника, Кирюха напротив жадно жрет что-то из миски, теплая пыльная голова собаки под правой рукой - дергает ухом, видимо, заели блохи… По сердцу резануло рашпилем, на свежак, словно не было этих месяцев, словно все было вчера.

Помертвев, Ахмет машинально взял из пачки сигарету и не глядя принялся ее разминать, медленно, как автомат, катая меж пальцами трещащее бумажное тельце.

Ему хотелось крови; нет, не хотелось - он жаждал. Выскочить на хозяйку, вырвать из рук оружие и вбить ствол в пасть, разрывая рот и кроша зубы. В горло, чтоб намушник калаша размолол все в кашу, в ебаный фарш, в гавно. И расплескать поганую голову и поганое тело нескончаемой очередью, размазать по земле, распылить в ничто, чтоб ни одного куска крупнее фляжки… Случайно перехвативший его взгляд курбаши отшатнулся - слишком уж бешеной, нечеловеческой яростью дохнуло из глаза чужака. Поднявшаяся изнутри дымящаяся стена ненависти мерно била в голову:…Как я мог… Что, блядь, я до сих пор здесь делаю! В Тридцатку, сука, бегом. Пора, пора. Рассчитаться. Пока от блядской крови Эртяш на метр не подымется… Однако теперь Ахмет был другим, и мог сдержать все, что бы не подымалось наверх. Очнувшись, прикурил, по-старому глядя на Ульфата, даже выдавил подобие улыбки, от которой всего повидавшего курбаши передернуло:

– Нет, Ульфат. Ружье пока нужно.

Курбаши, пришедший выяснить, что же за штуки вытворял вчера на озере чужак, теперь верил всему. Надежды на укрепление позиций поселка с помощью нового белемле пришлось оставить - и курбаши не сожалел: он понял - чем дальше от деревни будет этот чужак, тем лучше. Для всех, не только для врага из Кунашака и Саров, но и для своих. Так и не задав запланированные вопросы, и тем более - не решив вопроса о привлечении нового белемле к решению текущих военных задач, Ульфат поговорил с Яхьей на общие темы, пообещал прислать гостинца и с явным облегчением удалился.

– Теперь ты вернешься туда, откуда пришел. - ровно, без следа эмоций сказал Яхья-бабай, словно бы сам себе.

– Да.

– Ты зря ничего не оставил для эйе, когда убил тех, на озере. Ты видел эйе?

– Да. Они летали подо льдом и скрипели. Надо было дать им?

– Конечно. Зачем тебе человеческое тех, кого ты убил? Тебе нужна сила, а человеческого тебе хватает и своего.

Какое-то время белемле посидели молча, слушая текущую сквозь мир Реку.

– Я неправильно делаю? Ну, что ухожу?

– Хэ, малай… - тихо засмеялся старик, - иногда ты настоящий тупица. Ты же знаешь - ничего такого, что не принесено Рекой, попросту нет. Правильно, неправильно - что значат эти слова? Так хотят Земля и Тенри, этого достаточно.

– Да… Яхья-бабай, я на самом деле что-то… Но ведь я должен?

– Кому?

– Тебе. Тому же Ульфату, который давал мне еду и дрова.