Мародёр (СИ)

Она вскочила, несколько раз обошла комнату, замерла, глядя на меня, тяжело начала опускаться и села на подскочивший череп.

— Да и это ничего не нужно. Я не хочу умереть. Я — богиня Смерти, боюсь смерти, как таковой. Правда же иронично. Теперь ты знаешь. Будешь ли ты мне помогать, не знаю я.

— А у меня есть выбор? Я могу отказаться?

— Нет, — легко пожала она плечами. — Не можешь. Смерть уже в тебе и это было последнее ядро. Я все поставила на тебя. И либо я вернусь, либо мы оба умрем.

— Тогда какого демона ты все время пытаешься меня убить?

— О чем это ты?

Рассказ мой вышел долгим и весьма насыщенным. Я щедро сдобрил факты собственными домыслами, разбавил предположениями Елизара, поджарил на огне сомнений и положил на стол перед богиней.

Я подробно рассказал о том, что случилось в Стожке и в первый раз, когда я убил пепельника и во второй, когда из земли полезло что-то зелёное. О маге, который не стал меня убивать, хотя и мог, о Сути, что благословляет меня в самый ответственный и необходимый момент, словно наблюдает за мной.

Вопросов было много и я задавал их без особого порядка, вываливая на богиню все, что беспокоило меня.

Она молчала. Не говорила ничего, лишь мрачнела с каждым моим словом. Когда же я замолчал уставилась на меня грустными глазами, тяжело вздохнула и покачала головой. Но так ничего и не сказала. Пришлось подтолкнуть.

— И у меня вопрос: почему ты все время пытаешься меня убить? Если я тебе так нужен, как ты говоришь. Если у тебя на меня большие планы, то почему ты все время пытаешься меня убить? Каждый день.

— Это не я, — тихо произнесла она. — Ты мой инструмент. Мое оружие. Мой билет отсюда. Моя веревка, что поднимет меня обратно, наверх. Я не пытаюсь тебя убить. И никогда не пыталась. Я…

Ее глаза остекленели. Она скосила взгляд, плотно сжала губы, набрала в грудь воздуха и шумно выдохнула.

— Ах ты ж старый ублюдок! — прорычала она. — Аз ты ж сын бродячей собаки!

Она вскочила. Несколько раз шлепнула себя по бёдрам.

— Идем за мной, мой мародёр!

Бородатый скелет по прежнему восседал на троне. Глазницы черепа его так же были пусты, руки на подлокотниках не движны. Даже нож торчал на своем месте. Но что-то изменилось. Что-то едва ощутимое. Атмосфера стала более гнетущей, я физически чувствовал исходящий от него стах. И боялся не он. Страх шел от него, заставляя душу дрожать.

— Ты, старая сволочь, — богиня плюнула ему в череп. — Думал я не узнаю? Думал не догадаюсь? Почему? Ну почему ты не сдох? Почему не умер, сволочь? Сволочь!

Она прыгала вокруг трона. Она плеаплась слюной на все лады костеря сидящего на нем скелета.

— Ты же давно не спишь? Очень давно! Ты следил за мной, подглядывал. Ты подглядывал когда я переодевалась? О, да! Ты подглядывал! Старый дохлый извращенец! Ты смотрел на меня. Ты делал меня, да что толку? Тебе даже подвергать нечего. О, ты бы подёргал, я знаю, да нечего! Ты ж дохлая тварь. Я ведь убила тебя. Убила! Ну, почему ты не сдох.

Силы богини закончились, она тяжело опустилась на пол, уронила голову на грудь, закрыла лицо руками.

Я стоял привалившись к стене и наблюдал за ней. Я не верил ни одному ее слову. Хотя и выглядела она совершенно искренне, но я не верил.

— Видишь этого покойника? — спросила она не поднимая лица. — Это мой муж. Бог Войны, Смерти и последний мародёр мира. Он был могущественен, но не справился сам с собой. Он получал знания и силы, но их оказалось слишком много. Он решил, что останется единственным богом а мире. И вот мы здесь. Я убила его. Думала, что убила. Но он жив. Жив, хотя и сгнил. Я подозревала, но не хотела видеть.

Она вскочила на ноги, наклонилась к черепу.

— Теперь я вижу. Теперь я знаю, что ты жив. Ведь это ты погубил его? Ты погубил моего Мародёра? — и повернувшись ко мне: — Того, кто был до тебя. Я то все думала, почему он умер так нелепо. А это ты. И ты послал пепельника? Зачем? Ты хотел…

Она осеклась, повернулась ко мне, сглотнула.

— Ты готовил его для себя? Ты собирался восстать? Ублюдок!

Она с размаху влепила черепу пощечину. Но я и этому не поверил. Хорошая актриса, ей бы в бродячем цирке выступать, а не богиней быть. Так врезать черепушке.

Я подавился. Будь я проклят, если на меня не уставились два крохотных красных огонька в глазницах, а лишенные губ зубы не улыбнулись. Пыль взметнулась к потолку, голова повернулась к богине, глаза вспыхнули ярче. И я почувствовал, как зал утонул в ненависти. И я вместе с ним. Но помимо ненависти был ещё и интерес. Я видел его в горящих угольках глаз.

— Вот и хорошо, — богиня отступила на шаг. Не сводя взгляда с крутящего головой покойника тихо сказала мне:

— Уходи, мародер. Ступай. Приведи тело в порядок, поправься. Стань сильнее. Мне предстоит большой разговор. Долгий разговор. И он закончится смертью. И не моей, — она злорадно улыбнулась покорившись на труп.

— Мне нужны ответы, — я не двинулся с места. — Я устал от того, что все говорят мне, что делать, но никто ничего не объясняет.