Мародёр (СИ)

Богиня, улыбаясь, смотрела на меня. Черепа под ее руками радостно подпрыгивали. Я оглянулся на пауков, но в проходе никого не было. Ни одного паука. Ни следа красноглазых, ни стрекота.

Богиня похлопала черепа по макушкам и встала.

— Идем со мной.

Она нырнула в пещерку в боковой стене, зажгла яркий огонек над ладонью, и поманила меня за собой. Я нагнулся и шагнул в пещеру.

Трон. Еще один трон, больше, страшнее, со множеством человеческих и не только черепов, украшающих его спинку и подлокотники. И на троне сидит мертвец. В тяжелых доспехах, и свисающей поверх них почти истлевшей бородой.

— Прикоснись к нему, — сказала богиня, пропуская меня вперед. — Это мой муж, не бойся его, он давно мертв.

Я покосился на нее, перевел взгляд на мертвеца, увидел торчащую между волосков бороды рукоять кинжала и вновь повернулся к богине.

— Коснись его руки, больше я от тебя ничего не прошу.

— Он тоже бог? — спросил я.

— Мертвый бог. Я же говорила тебе, что все боги смертны, теперь ты видишь подтверждение этому. Он мертв и уже не оживет никогда. Я позаботилась об этом. Прикоснись к нему, но не трогай голову и не прикасайся к ножу.

Я подошел ближе, наклонился над мертвецом, взглянул ему в пустые глазницы. Рукоять кинжала призывно заблестела, сама запросилась мне в руки. Я представил, как холодная сталь ляжет в ладонь, как пальцы сомкнуться вокруг обмотки, ощутят липкую от пыли и тлена кожу. Этот нож, станет продолжением моей руки, с его помощью я смогу вершить великие дела. Мне не будет равных в бою, я смогу отомстить тем, кто это сделал со мной.

Рука потянулась к ножу, но я ее отдернул. Сделал со мной что? И делал ли кто либо, что-то вообще? Я не помню ничего, не знаю, был ли кто виноват в этом, так кому я могу отмстить? Усмехнувшись, я прикоснулся к костлявым пальцам мертвеца навсегда застывшим на подлокотнике трона.

Суть сил Тьмы Смерть (скрыто, запечатано, запрещено, недоступно) подтверждает получение вами знания (запрещено, скрыто, недоступно).

И что это значит? Я оглянулся на богиню, та улыбнулась и опустила руку, сгусток черного тумана упал к ее ногам, вторая рука спрятала нож в складках платья.

— Ты молодец, — выдохнула она, не скрывая облегчения в голосе. — Ты справился.

Она подошла ближе.

— Я позову тебя, когда ты мне понадобишься.

Холодные пальцы впились в мою ладонь, ногти прорезали кожу, выдавив капельку крови. Я удивленно смотрел, как она собирает мою кровь в фиал, а когда поднял голову, ее лицо было совсем рядом.

— Отдыхай! — ласково прошелестел ее голос. — Ты сегодня много пережил.

И ее губы коснулись моих. Ее ледяное дыхание обожгло язык, заморозило небо, болью отдалось в зубах. Она отстранилась, улыбнулась, взяла мое лицо в свои руки, чуть наклонила мою голову вниз и поцеловала в лоб.

Тьма. Липкая тьма окутала меня, и я не в силах ей сопротивляться провалился в нее, чувствуя, как оседаю на пол.

Я вскочил, ударился головой о каменный свод штольни. Застонав, упал на колени. Камень огня мигал, прогорая, но даже в его тусклом свете я увидел двадцать полных Соли кулей. Прикоснувшись ко лбу, я погладил огромную шишку. Демоны, я, кажется, головой стукнулся, и, кажется, очень сильно.

Интересно, мне привиделось все это, или я действительно видел все это и богиню и пауков и говорящие черепа. Нет, не может этого быть, если бы я увидел говорящий череп, то не только бы отпрыгнул в сторону, я бы на стену, как тот самый паук залез. Наверное, я просто переработал, ударился, и с усталости померещилось всякое.

Еще раз, погладив огромную шишку на лбу, я подхватил кули, кайло и мех и побрел к выходу. Уже пролезая через загородку, вспомнил о мародере. Заглянул в Суть.

Суть сил Света Порядок, Сила семь.

Померещилось.

Суть сил Света Порядок благословение Сила семнадцать.

Или нет.

Глава 4. Дол

Огонек в лампе задрожал, швырнув на стену тень мальчишки-посыльного, заставив ее танцевать причудливый танец. Мальчишка стоял не шевелясь, сцепив опущенные руки в плотный замок, обливаясь потом, низко опустив голову, он словно врос в пол. Казалось, он и дышать перестал. Тень же его, прыгала по стене, размахивала руками, выделывала коленца ногами. Казалось, еще немного и по комнате разольется ее безумный смех.

Елизар тяжело вздохнул, отложил перо, отодвинул бумаги, поднял со стола стеклянный колпак лампы, сдул с него не существующую пылинку. Взгляд скользнул по стеклу, нашел трещину, еще одну, еще. Стареет. Все стареет, изнашивается, трескается, портится. Даже этот колпак и тот стареет. Он редко снимается с лампы, еще реже оказывается на столе, и почти никогда на голом столе. И, тем не менее, на нем трещины. Его протирают мягкой тряпочкой, и теплой водой с растворенным в ней мылом. И на нем все равно трещины.