Мародеры

Тем временем одна проблема оставалась нерешенной: что делать со всем этим конфискованным искусством? В ожидании решения работы свезли на склад на Кёпеникерштрассе. Но это, однако, не осталось незамеченным. Герман Геринг, чья собственная коллекция и так уже еле помещалась в его представительском имении Каринхалль на севере Бранденбурга, послал на Кёпеникерштрассе своего агента Зеппа Ангерера, чтобы «застолбить» несколько ценных работ Мунка, Ван Гога и Сезанна. Некоторые из них были потом тайно проданы голландскому банкиру Францу Кёнингу.

В январе 1938 года Гитлер сам посетил хранилище, чтобы решить судьбу коллекции. Он постановил, что правительство не станет компенсировать музеям ущерб и что коллекция будет использована в интересах партии. Геббельс в своем дневнике записал, что надеялся «с помощью этого говна заработать немного денег»[10]. С этой целью была образована новая комиссия под руководством Адольфа Циглера, Генриха Гофмана и арт-дилера Карла Габерштока. Карл Габершток сыграет ключевую роль в событиях последующих лет. В замке Нидершёнхаузен недалеко от Берлина устроили «галерею», где произведения были проданы избранным торговцам за иностранную валюту, в которой остро нуждалось правительство. В 1939 году в Люцерне, в отеле «Националь», прошел аукцион, на котором продали сто двадцать девять произведений. Среди них — знаменитый «Автопортрет» Ван Гога, «Любительница абсента» Пикассо и «Купальщица с черепахой» Матисса. Но на Кёпеникерштрассе все еще оставались тысячи работ. 20 марта 1939 года 1004 картины и скульптуры и 3825 акварелей свезли в берлинское пожарное депо неподалеку от хранилища. Во внутреннем дворе депо все эти произведения были сожжены в рамках учебной тренировки пожарных.

Глава 4 Дорога в Вашингтон

Большой мемориальный зал в Музее Холокоста в Вашингтоне был набит битком. В помещении, похожем на храм, собрались представители примерно сорока стран мира. Через узкие окна в стенах был виден освещенный Монумент Вашингтона. В зале царила полная тишина, пока гости подносили цветы к вечному огню в прямоугольной плите из черного мрамора. Внутри плиты, напоминающей гроб, хранится земля из тридцати восьми немецких концлагерей.

В зале собрались послы и представители разных государств, музейные работники, ученые и сотрудники аукционных домов. Они приехали, чтобы вместе изучить обстоятельства величайшего ограбления XX века. Памятный вечер 30 ноября 1998 года стал началом трехдневной Вашингтонской конференции по материальным активам времен Холокоста. Спустя более чем полвека после окончания Второй мировой войны участники выяснят подробности нацистских хищений — во всяком случае, так на это надеялись многие. На рубеже веков обстоятельства трагедии XX столетия должны быть наконец изучены и подшиты в дело. Пора наконец разобраться в одном из самых запутанных преступлений нацизма: хищении предметов искусства.

Слово взял Стюарт Эйзенстат, заместитель госсекретаря в аппарате Клинтона и один из устроителей конференции:

Быть может, это последний полноценный шанс для мирового сообщества собраться вместе и дописать наконец неоконченную заключительную главу этой величайшей трагедии нашего — да и не только нашего — века.

Для многих слушателей это было дело личного характера — например, для Уэсли Фишера, сотрудника Музея Холокоста, который организовывал конференцию совместно с Госдепартаментом США. Как заместитель директора конференции Фишер отвечал за ведение переговоров. Хотя Фишер рос в США, он с детства участвовал в борьбе с нацизмом. Отец Уэсли, раввин и адвокат Митчел Фишер, был главным юристом Межконфессиональной антинацистской лиги (Non-Sectarian Anti-Nazi League) — американской организации, начавшей бойкот немецких товаров после прихода Гитлера к власти в 1933 году.

«Когда я рос, мы смотрели на все, что было на столе, и спрашивали себя, немецкое это или нет», — рассказывает мне Уэсли Фишер почти через пятнадцать лет после конференции.