Мародеры

Знакомство прервалось после того, как полковника направили военным советником за кордон, где он пробыл аж пять лет. А оттуда писать вообще не поощрялось. Потом Маслов оказался на работе в Генштабе, закрутился, да так больше не связывался со своим приятелем. Адрес у полковника давно поменялся, и если Ермолаев и пытался его отыскать, то не сумел.

Уйдя в отставку, Маслов нашел себе работу при музее и как-то раз, приводя в порядок хранилище фотографий, обнаружил давнишнее фото, на котором были изображены участники обороны Царицына в 1918 году: командир полка Михаил Ермолаев и ординарец Егор Демин. Нечего и говорить, что Иван Алексеевич сразу узнал отца своего приятеля и во время обновления экспозиции нашел этой фотографии место на одном из стендов. Хотел написать, да не нашел адреса.

И лишь теперь, совсем недавно, разбирая старые бумаги у себя дома, Иван Алексеевич нашел давнее письмо от Ермолаева с обратным адресом. Только и теперь писать или ехать в гости постеснялся. Вдруг Василия Михайловича и в живых-то нет? Да и у самого здоровье слабое, 80 лет — это уже возраст. Конечно, если б загодя знать, что Василий Михайлович жив и пребывает в добром здравии, то можно было и его в гости пригласить, и самому наведаться…

Вот тут-то Никиту и осенила идея. А разве не мог дневник капитана Евстратова как-нибудь случайно попасть в семью Ермолаева? Завалялся в каком-нибудь сундуке или в письменном столе, например. Старики ведь неохотно выкидывают всякие старые бумажки, ведь каждая из них им о чем-то напоминает.

План был простой и совсем безобидный: написать Ермолаеву, напроситься в гости, уговорить старика показать семейный архив, содержание которого небось никто от и до не помнит, незаметно для хозяина подложить туда свою тетрадку, а затем как бы невзначай ее обнаружить и дать прочитать Василию Михайловичу. Почти наверняка дед будет убежден, что тетрадка так и лежала себе 78 лет у него, а он не обращал на нее внимание. После этого можно будет спокойно поговорить с Ермолаевым, выяснить кое-какие детали, сделать для вида выписки из подлинного текста — чтоб Ермолаев в случае чего мог подтвердить, что Никита их делал. На самом-то деле дома у Никиты лежало три-четыре машинописных копии с дневника, и ему сам оригинал фактически был без надобности. После этого, наверное, надо было убедить старика сдать документы в областной архив. Москвичи сюда доберутся не сразу, а Никита тем временем застолбит свой приоритет…

КАПИТАН ПРОТИВ УНТЕРА

Один, но очень ценный, «грамм» информации Ветров все-таки добыл из длинного монолога Степаниды Егоровны.

Оказывается, еще в дореволюционные времена в доме Ермолаевых имелась так называемая схоронка. Туда Михаил Ермолаев и собиравшиеся у него большевики-подпольщики прятали нелегальную литературу, причем так ловко, что даже во время внезапных налетов полиции, державшей Ермолаева на подозрении, ничего не находили. Но самым занятным было то, что об этой схоронке, судя по всему, кроме самого Михаила Петровича, никто не знал. О том, что она была в принципе, знала Антонида Васильевна, а от нее уже после смерти Ермолаева узнали и другие. Но, где конкретно схоронка находилась, она не имела понятия. И Демины, и Ермолаевы считали, что эту тайну старший Ермолаев унес в могилу, особо по этому поводу не переживая. Ничего, кроме листовок или нелегальных газет, там лежать не могло.

Но Никиту это известие обнадежило. Раз была схоронка то Ермолаев мог положить в нее и захваченный у Евстратова дневник. Правда, как явствовало из самого дневника, лежавшего в данный момент перед Никитой, это не очень соответствовало исторической правде.

ИЗ ДНЕВНИКА КАПИТАНА ЕВСТРАТОВА

«18 августа 1919 года.

Первый день на этой неделе, когда я смог получить несколько часов покоя.

Заняли уездный город С.! Почти без потерь и без особой стрельбы уничтожили отряд из полутора сотен мастеровых и шпаны, которые проспали наш набег.