Мародеры Гора

Тут я заметил, как широкоплечий раб подошел к стройной белокурой девушке и помог ей подняться на ноги.

– Я вижу, Тири, – сказал он, – что теперь ты стала невольницей.

– Вульфстан, – пролепетала она.

– Здесь меня называют Тарск, – сказал он.

Он потрогал ошейник у нее на шее.

– Гордая Тири, – задумчиво проговорил он и улыбнулся, – и надо же так случиться, рабыня! Ты отказалась выйти за меня. Помнишь?

Тири ничего не ответила.

– Ты считала, что слишком хороша для меня. – Тарск рассмеялся. – А теперь, вне всякого сомнения, станешь ползать на животе перед тем, кто сможет освободить тебя.

Она гневно посмотрела на него.

– Разве не так? – спросил он.

– Да, Вульфстан, – проговорила она, – стану!

Он продолжал держать ее за ошейник.

– Но тебя не освободят, Тири, ты будешь продолжать носить ошейник. Ты теперь рабыня, – сказал он.

Она опустила голову.

– Мне приятно видеть тебя здесь, – не унимался Тарск. Девушка подняла глаза и сердито взглянула на него. – Клеймо делает женщину лучше. И тебя тоже, Тири, украшает ошейник – черное железо великолепно смотрится на твоем нежном теле.

– Спасибо тебе, Вульфстан, – сказала она.

– Женщине необходим ошейник, – добавил он.

Глаза Тири вспыхнули.

– Иногда, – предупредил он, – чтобы сделать невольницу более послушной, ее обнаженной бросают к нам. – Он улыбнулся. – Не бойся. Если это случится с тобой, я не сделаю тебе больно, рабыня. Не сомневайся.

Она отшатнулась от него.

Раздались последние удары молота, и Эльгифу оттащили за волосы в сторону от наковальни.

– Торопитесь, рабыни! – закричал Раздвоенная Борода. – Торопитесь, ленивые девки! Нужно готовить пир!

Рабыни, а среди них и Тири с Эльгифу, убежали, как испуганное стадо табуков, по зеленой траве к воротам палисада – там их ждала работа.

Ивар Раздвоенная Борода хохотал, откинув назад голову. У него на коленях, обнаженная, сидела та, что еще недавно звалась Эльгифу – она обнимала его за шею и целовала в щеку; теперь дочь правителя Кассау носила новое имя – Булочка. С другой стороны к Ивару ластилась Гунхильда.

Я держал в руке большой рог северян.

– Но его же невозможно поставить! – удивленно воскликнул я.

Раздвоенная Борода снова откинул голову назад и захохотал:

– Если не можешь осушить его разом, отдай другому!

Мне ничего не оставалось, как поднять рог и выпить все его содержимое.

– Великолепно! – вскричал Раздвоенная Борода.

Я протянул рог обнаженной Тири, которая стояла на коленях возле моей скамьи.

– Слушаюсь, мой джарл, – сказала она и убежала, чтобы наполнить рог из огромной бочки.

Как изумительно красивы обнаженные женщины в ошейниках!

– Я совсем не таким представлял себе твой зал для пиршеств, – сказал я Ивару.

Мне казалось, что залы в домах северян должны быть немного другими. На самом деле настоящие пиршественные залы, роскошные, с высокими потолками, построенные из досок и бревен, со скамьями и колоннами, резными украшениями и коврами, большими очагами, где кипятят воду, встречаются редко и принадлежат самым богатым джарлам. Помещение, в котором мы сейчас находились, было самым обычным – и меня это удивило. Однако, подумав немного, я решил, что тут нет ничего странного: в этой безрадостной стране ведь растут только чахлые, кривые деревья. В Торвальдсленде дерево стоит огромных денег. Да и то, что удается купить, используется для строительства кораблей. Если северянин вынужден делать выбор между своим домом и кораблем, всегда побеждает последний, поскольку имен но благодаря наличию судна человек получает необходимые средства для сносного существования, в том числе и для строительства дома.

– Вот, джарл, – сказала Тири и протянула мне рог, который был наполнен медом Торвальдсленда, густым и сладким.

Весь дом Ивара Раздвоенная Борода представлял собой длинный зал, около ста двадцати горианских футов длиной. Его стены, построенные из дерна и камня, были толстыми и надежными, местами они достигали восьми футов. Выходил дом на север и юг, таким образом он оказывался меньше открыт северным ветрам, что особенно важно зимой. В самом центре, в круглом углублении, находился очаг. В этой большой длинной комнате жили, ели и спали. В одном конце за деревянной загородкой располагалась кухня. Высота потолков не превышала шести футов, а это означало, что большей части мужчин приходилось наклоняться, передвигаясь по залу. Здесь было темно. Кроме того, в помещениях подобного рода часто задерживается дым, который, как это принято в Торвальдсленде, выходит наружу через узкие отверстия в крыше. В центральной части зала по всей длине пол опущен на один фут ниже уровня земли, там поставлены столы и скамьи. А еще в центре имеется два ряда столбов, расстояние между которыми равняется примерно семи футам – они поддерживают крышу. По краям зала, на уровне земли, прямо на полу разложены меха. Спальни отгорожены друг от друга камнями. Таким образом сам зал находится немного ниже уровня земли, а спальни расположены по обе стороны от него, там, где начинаются стены. В спальнях имеется место, где можно сложить вещи, а сами помещения достигают восьми футов в длину.