Мародеры Гора

Они не делали попыток приблизиться к нам. Теперь наше положение уже не казалось мне таким выгодным. Мы оказались изолированными на каменном карнизе. У нас не осталось ни пищи, ни воды. Конечно, мы вполне могли добыть льда или снега, но съестного на горных пиках не найдешь. Придет время, мы ослабеем и не сможем даже спуститься вниз. Курии – весьма терпеливые охотники. Если эта парочка хорошо подкрепилась перед тем, как пуститься за нами вдогонку, пройдет несколько дней, прежде чем им самим потребуется пища. Я не сомневался, что прошлой ночью у них было настоящее пиршество и им не пришлось долго искать свежее мясо. Не могло быть и речи о том, чтобы незаметно убраться с карниза. Курии обладали прекрасным ночным зрением. Более того, лезть по склону Торвальдсберга ночью слишком опасно – и днем-то мы рисковали в любую секунду сорваться вниз. Я потер ладони и подул на них. Ноги тоже ужасно замерзли. Теперь, когда мы остановились, пот на моей рубашке потихоньку начал превращаться в лед. Без теплой одежды человек легко может замерзнуть на склонах Торвальдсберга даже летом. Поднялся пронизывающий ветер. С того места, где мы находились, нам были хорошо видны черные развалины зала Свейна Синий Зуб, пустые ярмарочные поля, море Тасса и корабли на рейде.

Я взглянул на Раздвоенную Бороду.

– Пора продолжить наш путь, – сказал он.

– Давай лучше спустимся вниз и сразимся с куриями, пока у нас еще есть силы, – возразил я.

– Пора продолжить наш путь.

Соблюдая осторожность, он начал потихоньку подниматься вверх. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Примерно через пол-ана я оглянулся. Оба курии лезли вверх немного в стороне от нас.

Этой ночью на Торвальдсберге мы не замерзли.

Мы с Иваром устроились на очередном выступе скалы, между крупными камнями, защищавшими нас от ветра. Мы дрожали от холода и прислушивались, не идут ли курии.

Они так и не пришли.

Мы хорошо выбрали карниз.

Дважды сверху начинали падать камни, но каменный козырек надежно прикрывал наше убежище сверху.

– Хочешь послушать мою песню? – спросил Ивар.

– Пожалуй, – кивнул я, – она может отпугнуть курий.

Не обращая внимания на иронию, Ивар запел. Оказалось, что он знает великое множество песен. Камни сверху перестали падать.

– Вот видишь, – заметил Ивар, – песни успокаивают даже курий.

– Скорее всего, – возразил я, – они просто постарались убраться подальше.

– А ты отличаешься остроумием, – признал Ивар, – раньше я за тобой такого не замечал.

– Да, – скромно кивнул я.

– Я научу тебя одной песне, – сказал Ивар, – и мы споем ее вместе.

В песне рассказывалось о мужчине, который пытался удовлетворить сто рабынь, одну за другой; в ней было много повторов, а число рабынь увеличивалось с каждым следующим куплетом. Вряд ли стоит объяснять, что песня оказалась довольно-таки длинной. В конце концов выяснилось, что у меня отличный голос.

За пением мы забыли о холоде. Ближе к рассвету мы немного по очереди поспали.

– Нужно беречь силы, – заявил Раздвоенная Борода.

Каким великолепным показалось нам утреннее солнце.

– Если курии сумели подняться выше нас, – заметил я, вспоминая о каменном дожде, обрушившемся на наш козырек, – может быть, стоит начать спуск?

– Курии стараются загнать свою жертву в угол, – пояснил Раздвоенная Борода. – Теперь, когда стало светло, они будут поджидать нас внизу. И попытаются отрезать нам путь к спасению. Более того, у нас мало шансов здесь спуститься, даже если они и забрались выше нас.

Я вспомнил о двух куриях, отчаянно цеплявшихся за каменную стену, – один из них свалился, пытаясь до нас добраться, а другому пришлось познакомиться с камнем, который швырнул в него Ивар. Я содрогнулся.

– Они там, – уверенно сказал Ивар, бросив взгляд вниз. Он помахал куриям рукой, а потом с ухмылкой посмотрел на меня. – Пора продолжить наш путь.

– Ты говоришь так, – заметил я, – словно у тебя есть какая-то цель.

– Ты совершенно прав, – кивнул Раздвоенная Борода.

Мы снова полезли вверх. Очень скоро, бросив взгляд вниз, я увидел курий, которые двумястами футами ниже и чуть в стороне следовали за нами.

Около полудня мы добрались до самой вершины Торвальдсберга.

Хотя на склонах горы лежало много снега, ближе к вершине нашлось достаточно мест, где почти нестихающий ветер обнажил голые скалы. Я пересек по колено в снегу небольшую впадину и оказался на чистом круглом валуне.

Вряд ли я смогу передать словами красоту открывшегося нам вида. Мне удалось покорить Торвальдсберг, я забрался на самую его вершину.

Нас преследовали опасности, пришлось сражаться, мы медленно, мучительно ползли вверх; а теперь моим глазам открылся этот великолепный вид, мы одержали победу, которая, впрочем, мне не принадлежала. Мне не удалось покорить гору; просто Торвальдсберг, когда я заплатил соответствующую цену – достаточную, чтобы понять достоинство этого дара, – разрешил мне подняться сюда, чтобы я мог осознать, какой незначительной является моя личность перед лицом изумительной красоты этих скал, солнца и холодного ветра. Ивар молча стоял рядом со мной.