Мародёры, непонимание, догадки и некоторое количество первой любви (СИ)

Рядом никого не обнаруживается, и Джеймс с трудом встает с кресла. В гостиной сумеречно, только большая лампа на столе тускло освещает стоящие рядом кресла. Неожиданно Джеймс замечает какой-то всполох, будто солнечный луч, пробившийся через толстое стекло, теряется в чьих-то волосах. Джеймс осторожно, стараясь не шуметь, подбирается ближе к ближайшей группе диванчиков.

Посмотрите-ка на них, - думает он. Еще две недели назад готовы были поубивать друг друга, а теперь спят вдвоем, как маленькие котята. Джеймс невольно улыбается. Ремус прижимается к груди Сириуса, пристроившись как ложечка, а тот небрежно обнимает его поперек живота; за ночь их ноги переплелись между собой; колено Сириуса уютно расположилось между ног Ремуса, и Джеймс думает, что они ужасно похожи… ну да, на парочку. Ремус, видимо, воображая кого-то во сне, переплел их пальцы на своей груди, а на лицах у обоих застыло такое блаженное выражение, что Джеймсу ужасно не хочется их будить.

***

Май в тот год выдался на редкость теплым. К годовым зачетам никто, кроме Ремуса, особо не готовился, и друзья просиживали все дни напролет под старым буком неподалеку от опушки Запретного Леса.

- Ну же, проверь меня, - потребовал Ремус, перебрасывая книгу по Зельеварению Сириусу. Тот лениво потянулся и без интереса посмотрел на обложку.

- Господи, Реми, неужели ты правда думаешь, что еще осталось хоть что-то, что ты здесь не знаешь? – Джеймс усмехнулся, а Ремус обиженно нахохлился.

- Сложно тебе, что ли? – спросил он. – Если не хочешь, я пойду, Алису попрошу, - начал он, но Сириус тут же его перебил:

- Давай сюда, - под насмешливым взглядом Джеймса он покраснел и пробормотал:

- Как истинный джентльмен, я не могу позволить этому зануде доставать девушку.

Джеймс только хмыкнул и прикрыл глаза. Денек был до того хорош, что ничего делать не хотелось – солнце приятно пригревало, а на свежей зеленой травке было до того удобно лежать, что Джеймсу хотелось, чтобы этот день не заканчивался… никогда.

- Что ты делаешь? – донесся до него смущенный голос Ремуса. Джеймс приоткрыл глаза и едва удержался от того, чтобы захохотать.

Сириус опустил большой венок из нежно белых цветов на макушку Ремуса, и лицо того тут же вспыхнуло так ярко, что Джеймсу показалось, будто его вот-вот удар хватит.

- Сириус, - задушенно прошептал Ремус, стискивая ткань брюк между пальцами и с каждой секундой краснея все сильнее. Он не смотрел наверх, на Сириуса, внимательно изучая свои коленки, но Джеймсу почему-то казалось, что Ремус видит радостную улыбку друга.

- Тебе идет, - довольно провозгласил Сириус и плюхнулся на траву совсем близко к Ремусу, заглядывая тому в глаза. Ремусовы уши под белыми цветами вспыхнули красным, и он что-то тихо, смущенно пробормотал себе под нос. – Ну и что? – ответил ему Сириус. – Ты слишком много беспокоишься, Реми, скажи, Сохатый?

Джеймс, едва сдерживая улыбку, кивнул.

Питер недоумевающе хлопал глазами, а Джеймс лежал, привалившись спиной к стволу дерева, и думал об Эванс; в голове его будто случайно возникла мысль, что ей, наверное, пошли бы цветы в волосах. Сириус весело засмеялся, Ремус пытался что-то ему выговаривать, а солнышко по-прежнему светило, припекая макушку Джеймса.

Что ж, очевидно, не стоит ждать Сириуса в гости на эти каникулы.

***

Последний в году поход в Хогсмид – это всегда что-то вроде праздника. Вся школа высыпает на улочки деревни, заполоняя «Сладкое Королевство» и «Зонко», запасаясь сладостями и игрушками на каникулы.

- Четыре сливочных пива, пожалуйста, - просит Джеймс, и мадам Розмерта, при одном взгляде на которую он, почему-то, всегда немного краснеет, с улыбкой ставит перед ним четыре доверху заполненные кружки.

- Держи, дорогой, - говорит она, и Джеймс судорожно облизывает пересохшие губы.

- Сдачи не надо, - тараторит он и, ловко подхватывая кружки, стремительно убегает к их столику.

- Мадам Розмерта сегодня хорошо выглядит, правда, Сохатый? – усмехается Сириус. Джеймс краснеет, но мужественно дает другу подзатыльник. – С другой стороны, до Эванс ей явно далеко, - задумчиво продолжает он. Джеймс судорожно оглядывается, но тут же слышит громкий смех – друзья покатываются со смеху, только Хвост глупо хлопает глазами, не понимая, что происходит.

- Черт возьми! – возмущается Джеймс и вскакивает на ноги. Не то чтобы он обиделся, но ведь весна, солнце, небо, сливочное пиво и пахнет скошенной травой, а Сириус хохочет так заразительно, что Джеймс тоже усмехается, наступая на друга. – Предатель! – гремит он шутливо, поднимая палочку, и Сириус в притворном страхе вскакивает с места, кидается за спину Ремусу, прячется там:

- Реми, спаси меня! – кричит он так громко, что все вокруг оборачиваются, а Джеймс с грохотом, сбивая стул на пути, кидается на него, хохоча, спугивает и несется за ним вон из бара. Ремус торопится вслед за ними, что-то кричит, но Джеймс не слышит, ветер свистит в ушах, все громче и громче, пока он не обнаруживает себя на какой-то полянке, лежащим на траве, широко раскинув руки.