Мароны

— Я здесь, здесь! — послышалось вдруг сзади, совсем близко.

И тут Герберт увидел за крупом коня курчавую голову Квеши. Теперь все стало ясно: мальчишка бежал, держась за хвост лошади.

Зрелище было до такой степени комично, что молодой англичанин забыл на мгновение все свои невзгоды и разразился неудержимым хохотом. Мальчуган присоединился к его веселью и смеялся, раскрыв рот до ушей, хотя понятия не имел, что так рассмешило молодого господина. Сам он не видел ничего смешного в своем способе путешествия, к которому прибегал далеко не впервые.

Проехав еще с полмили, Герберт увидел ворота поместья. От ворот был уже виден и дом: его белые стены и зеленые жалюзи четко рисовались в конце длинной, обсаженной пальмами и тамариндами аллеи. Великолепие это не явилось для Герберта неожиданностью. Он знал, что брат его отца — человек чрезвычайно богатый. Собственно, только это и было известно о Лофтусе Вогане как отцу, так и сыну. Ландо, высланное за важным гостем и проехавшее, очевидно, по этой самой аллее за час до появления на ней Герберта, также свидетельствовало о роскоши поместья. Богатым выглядел и дом. У Герберта не оставалось сомнения, что дядя — важная персона в здешних краях.

Эта мысль была скорее неприятна молодому человеку. Гордость его была задета еще раньше, и теперь, когда он глядел на дом в конце величественной аллеи, его охватило предчувствие, что впереди можно ждать лишь еще больших унижений.

— Скажи мне, Квеши, — обратился он к мальчугану после минутного тягостного раздумья, — тебе сам хозяин велел привести меня сюда?

— Хозяин не говорил с Квеши, господин. С Квеши говорил управляющий.

— Что же именно он велел тебе сделать? Повтори как можно точнее. А я постараюсь в ближайшее же время отблагодарить тебя.

— Слушаю, господин. Я расскажу все, как было. «Квеши, — говорит он мне, — ступай на большой корабль, там ты увидишь молодого господина. Забирай его багаж, клади в фургон, а его самого сажай на Коко, — так зовут коня, — и пусть господин едет прямо к моему дому». Вот как сказал управляющий.

— К его дому? Может, он сказал — к хозяйскому дому?

— Нет-нет, господин. Надо ехать к дому управляющего… Вон как раз и дорога к нему. Вот туда, туда!

Квеши указал на тропу, ответвляющуюся от главной аллеи, — она уходила к боковому хребту и терялась где-то в гуще леса.

Герберт придержал лошадь и в изумлении посмотрел на своего чернокожего проводника.

— Туда, господин, туда! — повторял Квеши. — Вон дымок над теми высокими деревьями. Это и есть дом управляющего.

— Но к чему мне дом управляющего?

— Мы должны туда ехать, господин.

— Почему «мы»? Ты должен ехать.

— Мы оба, господин, и Коко тоже.

— Ты в своем уме, черномазый чертенок?

— Квеши только выполняет приказание, господии. Так ему велели.

— Слушай, мальчуган, ты что-то напутал…. Мне надо к самому хозяину. Это поместье моего дяди — понимаешь?

— Нет, господин, Квеши ничего не напутал. Управляющий сказал — не везти молодого господина в большой дом, а везти в его дом. Это чистая правда, господин.

Получив такой категорический ответ, молодой англичанин некоторое время стоял, не двигаясь с места. Он был потрясен. Грудь его высоко вздымалась, он еле сдерживал бушевавшие в нем чувства. Но тут Квеши схватил коня под уздцы и повел было его к боковой тропе…

— Нет! — воскликнул Герберт гневно. — Пусти, слышишь? Не то отведаешь хлыста! Вот моя дорога!

Вырвав повод из рук Квеши и сильно хлестнув коня, Герберт галопом поскакал прямо к «большому дому».

Глава XV. СКОЛЬЗКИЙ ПАРКЕТ

Ландо, в котором сидел мистер Монтегю Смизи, подъехало к дому за час до того, как Герберт Воган на своем жалком скакуне и в сопровождении Квеши добрался до ворот усадьбы. Мистер Смизи прибыл в половине четвертого, а в доме обедали ровно в четыре. Оставалось всего полчаса на то, чтобы лакей мистера Смизи успел распаковать вместительные сундуки и чемоданы своего хозяина и переодеть его к обеду.

Мистеру Вогану хотелось, чтобы Кэт и мистер Смизи при первой встрече произвели друг на друга как можно более выгодное впечатление. Он был достаточно умудрен жизненным опытом и знал, насколько это важно. Поэтому он оттянул знакомство молодых людей вплоть до обеда, когда оба они должны были появиться к столу в парадных костюмах. Что касается дочери, то здесь расчет мистера Вогана удался вполне: она явилась поистине в полном блеске, свежая и яркая, как цветок, алеющий в ее волосах. Элегантный туалет еще больше оттенял ее красоту.

Сердце лондонского щеголя дрогнуло — может быть, впервые в жизни — от чувства искреннего восхищения. Даже не отличавшийся особой наблюдательностью Лофтус Воган и тот заметил, что творилось в душе мистера Смизи. Но долго ли может цвести цветок любви на столь неподходящей почве? Чтобы ответить на подобный вопрос, потребовался бы более тонкий психолог, чем Лофтус Воган.