Марс, 1939 год

Два часа Шаров листал пухлые тома отчетов: недельных, месячных, квартальных, потом переключился исключительно на годовые. Синие обложки с Земли, красные — на Землю. С Земли шло все: воздух, вода, еда, материалы, оборудование, и люди, люди и люди… На Землю шла в основном руда — сотни и сотни пудов складывались в миллионы. Людей ушло на Землю четыреста тридцать три человека. За все пять лет. Последний раз отправка человека на матушку состоялась за неделю до аварии на Свотре.

Ясно, головушка? Два и два складывать не разучилась?

Графы «шпионские сообщения» в реестриках не оказалось.

Лукин тоже изучал документацию — читал, шевеля губами, записи дежурных по перемещению. Тех, кто стоял на ключах. Каждое новое имя он заносил в маленькую книжечку — для себя, и на большой лист бумаги — для Шарова.

Отработка документации иногда приносила решение самых сложных вопросов. Но не на этот раз.

— Довольно, — Шаров закрыл последний годовой отчет. Вернее, первый он читал их в обратном порядке. — Пора поговорить с нашим санитарным ответственным.

— Уж он теперь ответит, — недобро скаламбурил Лукин.

Они распрощались с Саловым. Ориентироваться в переходах становилось все легче.

Отделение Департамента, ставший привычным кабинет, — все это располагало к хорошему, до мозга костей, допросу. Часа на четыре. Или больше, до утра.

— Доставьте нам Зарядина, — распорядился Шаров. Может, удасться управиться быстро? Раз-два и чистосердечное признание? В знак уважения санитарного ответственного к его, Шарова, заслугам перед Отечеством?

— Добрый вечер, Иван Иванович! — вместо Зарядина явился Спицин, марсианский вожак номер три. — Давно не виделись, коллега.

— Добрый… да, действительно, вечер. Хотите поприсутствовать на допросе?

— Хотел бы. Искренне хотел бы.

— Почему «бы»?

— Мне очень неловко сообщать, но подозреваемый Зарядин скончался полчаса назад.

— От каких же причин, позвольте полюбопытствовать, — Шаров понял, что не удивился. Ждал, значит. Сидел и ждал, лежал и ждал, ходил и ждал.

— Отек легких, — Спицин не выглядел смущенным, напротив, казалось, он доволен. — Дыхательная недостаточность.

— Вот так, вдруг, ни с того ни с сего — дыхательная недостаточность?

— И с того и с сего. Мы проверили. В его кислородной батарее оказался фосген. Газ, вызывающий смерть из-за отека легких. Следовательно, это он, Зарядин, — причина взрыва экипажа.

— Разве?

— Иначе зачем кому-то потребовалось его устранять? Зарядин сделал свое дело, потому и был обречен — чтобы не выдать сообщников. Типичный прием, шаблон. Осталось проверить контакты Зарядина — как следует, с пристрастием, — и мы все равно выйдем на его сообщников.

— Вы говорите, газ был в батарее Зарядина? В какой?

— Что значит — в какой? В той, что была при нем, — Спицин удивился непонятливости капитана. Не знают они там, на матушке, специфики Марса.

— Любопытно, действительно любопытно.

— Вас что-то смущает, капитан?

— Так, одна малость. Дело в том, что эта воздушная батарея — моя.

ГЛАВА 7

— Ваша?

— Я сам отдал ее санитарному ответственному.

— Выходит…

— Выходит, это у меня должен был случится отек легких. Вот так.

Спицин вздохнул.

— Жаль, очень жаль. То есть, я рад, что вам повезло. Жаль, что вы распорядились не трогать Зарядина без вас. Допросить бы его своевременно, и многое бы прояснилось. Выходит, у нас опять нет подозреваемых?

— Чего-чего, а подозреваемых хватает. Мой соратник даже списочек подготовил. Без Зарядина там трое остались. Вполне достаточно.

— Попробую угадать. Я, Ушаков и, наверное, Салов. Верно?

— А вы у него спросите. Подпоручик, отвечайте.

— Это всего лишь рабочая гипотеза, — Лукин ожег взглядом капитана.

— Я не в претензии, — развел руками Спицин.

— Списочек подготовил он, — кивнул на подпоручика Шаров, — а батарея отравленная досталась мне.

— Зарядину она досталась, — утешил его начальник марсианского отделения департамента.

— То — случайность. Мое везение, — надолго его не хватит. Раз везение — с батареей, два — охотнички подоспели. Помилуйте, надобно же и умение показать. Умение капитана Шарова. Выставлено для всеобщего обозрения в павильоне народных ремесел, детям и нижним чинам вход возбранен.

— Получается, дело у вас затягивается, — теперь дело опять «у вас». Дистанцируется третий вожак.

— Отнюдь, камрад Спицин, отнюдь. Думаю, мы стали гораздо ближе к истине, нежели вчера.

— Рад это слышать, — но видно было, что Спицин сомневается.

Блеф — штука тонкая. Так иногда заврешься, что и сам начинаешь верить в сказанное собой. Противник-то поверил, раз и взрыв, и фосген.

— Завтра, самое позднее, послезавтра, я надеюсь, мы окончательно расставим точки над i.

— Превосходно, просто превосходно. Я могу передать это Ушакову?

— Я уже говорил с ним на эту тему. Вчера, — говорил-говорил. После чего и открылась охота. Типичная ошибка службистов: «после того — значит, вследствие того».

— Что ж, подождем до завтра, — Спицин не стал обижаться на скрытность капитана. Земля, она и есть Земля. Марку держит. К тому же — правила Департамента. Чего не знаешь — за то не в ответе.