Марс наш!

– Сейчас я вас всех на карачки поставлю, – рассвирепел Ромеро, – и вы у меня бегом побежите на русскую базу! Груженые!

Фыркая от злости, он развернулся и пошагал прочь.

Завал на втором горизонте добавил негатива – трупы двоих космопехов, которых побило и поломало глыбами, уже убрали, но проехать по-прежнему было нельзя, да и пройти – с трудом.

Поминая дьявола, сержант-майор забрался наверх.

Ему навстречу поспешал Тагвелл Гейтсби, доброволец из «Порт-Годдарда».

– Сэр! – окликнул он. – Там Айвен снова учудил!

– Что еще не так?

– Его группа напала на русских, те ответили… Трое раненых, трое убитых. Джереско в том числе.

– Вот же ж идиот! Стоп-стоп-стоп… Русские? Так они там?

– Ну да… Ваш заместитель принял радиограмму с базы и послал меня.

– А сам не мог связаться?

– А ему по шлему «прилетело», коммуникатор отказал.

– Понятно… Внимание! Всем собраться наверху у кессона! Начинаем антитеррористическую операцию! Повторяю…

2.

Василия Шмелева похоронили у подножия гор Герьон.

Вальцев толкнул короткую речь, пообещав отомстить за смерть товарища, а в будущем и памятник соорудить.

Воронин подумал с грустью, что Марс потихоньку обретает знакомые черты родной планеты.

Вот и могилы появились, «места боевой и трудовой славы», поля сражений…

Дурдом.

Николай оглядел караван.

Добычу уже некуда девать – какие-то тюки приторочили аж на крышу «Ирбиса».

– Вальцев! Горбунков! Рожкова!

Созвав свой «штаб», Воронин оглядел присутствующих и медленно проговорил:

– Когда вы уходили на Нижний рудник, у вас не было ни оружия, ничего. Теперь кое-чем разжились. Мы, конечно, можем еще с недельку покочевать по Долине Маринер, распевая грустные песни, но, по-моему, хватит бегать и прятаться. Пора переходить в наступление! Нас, по сути, выгнали из дома. Так давайте вернемся!

– Пра-ально! – поддержал его Вальцев. – Это наш дом!

– Без потерь не обойдется, – нахмурился старший биолог.

– На войне, как на войне, Семен Семенович, – сдержанно ответил Николай.

– Большого выбора у нас нет, – сказала Яна. – Нас никто не спрашивал, хотим ли мы воевать. Нас вынудили взять в руки оружие – и убивать, как убивают нас самих. Так что… Возвращаемся!

– В любом случае, – пожал плечами Семен Семенович, – мы же не сможем долго кочевать. Ну, смочь-то сможем, но это же не жизнь! Да и стыдно быть изгнанным из собственного дома…

– Пра-ально, Семеныч!

– Тогда выдвигаемся.

Караван, уже не скрываясь, вывернул к набитому тракту, что связывал две базы.

Теперь, похоже, он их разъединял…

На полдороге к «Королеву», уже миновав узость, где не так давно была устроена засада, караван выбрался на удивительно гладкое место, ровное, как стол.

Его так и называли – Столешница.

Грунт тут был твердый, «пылевые дьяволы» танцевали вокруг, закручивая вихорьки.

Череда транспортеров и марсоходов растянулась, «партизаны» высовывались из люков «Ирбисов», на манер танкистов, а чтобы не слететь, они держались за пулеметы – этих смертоубойных машинок хватило только на танки.

Справа и слева Столешницу окаймляли гряды песчаных холмов, дальше поднимались горы Герьон и южная стена каньона Иус.

И вот как раз с юга, с левого фланга показались пара марсоходов и краулеры космопехов.

Это было неожиданно, но пулеметчики не зевали – мигом развернулись, и открыли огонь.

Космопехи разъехались, тоже работая пулеметами, а потом с одного из краулеров протянулся дымный хвост – граната из «Панцерфауста» легко пробила борт «Ирбиса» и поразила энергоблок.

Крышу центрального отсека раскидало, но пулеметчик, засевший в переднем наблюдательном, только голову в плечи вжал, насколько позволял шлем, и продолжил кроить напавших.

– Гады! – крикнул Леха. – Они наш реактор подорвали, сволочи вонючие!

Воронин затормозил и крикнул:

– Трубу!

Андреев мигом сунул ему в руки «Панцерфауст».

Как на учениях, Николай запустил гранату по ближнему марсоходу.

Боеприпас, «наученный» прожигать броню, вошел в вездеход, как нож в арбуз, и взорвался.

Дым с огнем рванул из кабины, подбрасывая водителя и прозрачный колпак, вышибая тамбур.

– Подбили!

– Трубу!

Второму марсоходу граната вошла в правый борт и вырвала левый, выжигая все внутри.

– Трубу, твою-то мать!

Третий и последний «подарок» достался третьему и последнему транспортеру – рвануло под кузовом, отрывая его от ходовки, подбрасывая на клубах огня и дыма.

Переворачиваясь в воздухе, кабина марсохода упала, придавливая краулер.

Рама безопасности уберегла водителя и стрелка от гибели, но танкетка – в хлам.

Ее экипажу тоже не слишком повезло – попав под перекрестный огонь, оба не выжили.

А стрельба все усиливалась – карабины и автоматы «партизан» молотили с короткими перерывами.

Воронин, оставив «Дюрандаль» болтаться на шее, вооружился трофейным карабином – у того калибр и убойная сила были на уровне.

Если пуля и не пробьет боекостюм, то травму нанесет обязательно. Что и следовало доказать.

Выкатившись на гребень дюны, Николай притормозил и разрядил пол-магазина, выцеливая противника.

Порой космопехов спасали рамы краулеров, иногда пули шли вскользь, чиркая по броне, пропахивая в ней борозды, но не задевая немытые организмы.

– «Конестоги» в тыл!