Марсель Дюшан и отказ трудиться

Маурицио Лаццарато Марсель Дюшан и отказ трудиться

Для обложки использована фотография Фила Станциолы из архива Библиотеки Когресса США:

Акционеры и брокеры напряжённо следят за колебаниями фондового рынка, фиксируемыми на большом табло. Нью-Йорк, 1956

Maurizio Lazzarato

MARCEL DUCHAMP ET LE REFUS DU TRAVAIL

Перевод с французского под редакцией Сергея Дубина

Перевод с французского: Дмитрий Савосин

Редакция перевода: Сергей Дубин

ООО «Издательство Грюндриссе»

e-mail: info@grundrisse.ru

Вступление

Маркс говорит, что революции – локомотивы всемирной истории, возможно, он хотел выразиться совершенно иначе. Скорее, революции – нажатие на аварийный тормоз человеческого рода, едущего в этом поезде.

Вальтер Беньямин

[1]

Больше невозможно быть молодым человеком и при этом позволять себе ничего не делать. Кто он такой, чтобы позволить себе не работать? Нельзя жить не трудясь, это отвратительно. Помню одну книгу – она называлась «Право на лень»; такого права больше нет.

«Бы предпочитаете жизнь работе художника?» «Да», – ответил Марсель.[2]

Брижит Бардо в гостях у Пабло Пикассо.

Фото Жерома Бьера. Канны, вилла «Калифорния». Весна 1956

«Джон Кейдж хвалился, что ввёл в музыку тишину, а я горжусь, что восславил в искусстве лень», – как-то сказал Марсель Дюшан[3]. «Великая лень» Марселя Дюшана произвела в искусстве куда более радикальный и долговременный переворот, нежели кипучая творческая активность Пикассо с его 50 000 произведений.

Дюшан упорно отказывается работать – идёт ли речь о наёмном труде или о труде творческом. Он отказывается подчиниться обязанностям, ролям и нормам капиталистического общества. И он тем самым не просто ставит под вопрос определение роли художника и искусства, ибо позиция Дюшана, отличная от «неповиновения рабочих», теоретически обоснованного итальянскими интеллектуалами 1950-х годов, может помочь нам в понимании причин многочисленных протестов, прокатившихся по площадям и улицам всей планеты (Турция, Бразилия, Испания, Соединённые Штаты и т. д.) начиная с 2008 года.

С одной стороны, Дюшан расширяет поле действия, имея в виду не только наёмный труд, но и все предписываемые обществом обязанности и социальные роли (женщина/мужчина, потребитель, клиент, посредник, безработный и т. д.). Подобно несметному количеству отправляющих эти функции персоналий, художник подчиняется не хозяину, а арсеналу механизмов власти. Как и весь «человеческий капитал», образцом которого творец стал для неолиберализма, он вынужден уклоняться не только от давления «внешних» властей, но и от давления собственного «эго» (творческого – для художника или предпринимательского – для того самого человеческого капитала), дарующего и тому и другому иллюзию свободного бытия.

С другой же, Дюшан позволяет осмыслить и претворить в жизнь «отказ работать» исходя из этикополитического принципа, не признающего труд. Так он выводит нас из заколдованного круга производства, производительности и производительных сил. Труд был одновременно и сильной, и слабой стороной коммунистического учения. Эмансипация труда или эмансипация посредством труда? Безысходная двусмысленность.

Рабочее движение существовало лишь потому, что стачка была одновременно и отказом трудиться, и не-движностью, радикальным бездействием[4], бездеятельностью, и остановкой производства, притормаживавшей обязанности, роли и иерархию разделения труда на заводе. Рассматривать как проблему только один аспект борьбы, а именно размах движения, значит сделать из него помеху, превратившую рабочее движение в ускоритель производительности и индустриализации, в поборника труда. Другие аспекты борьбы, в том числе «отказ работать», не-движность или бездействие, оказались на обочине неолиберализма или были в нем недостаточно проработаны.