Марсель Карне

Кинематограф поэтического реализма с самого начала претендует быть серьезным и проблемным. И тем не менее он даже не пытается скрывать свое родство с бульварными романами, театральной и киномелодрамой, мюзик-холлом. Авангардистской элитарности он противопоставляет свою кажущуюся народность, демонстративно возвращая на экран общедоступные каноны мелодрамы, романтику любви и приключений, надрывность чувств и павильонный реализм «простого быта».

Другое дело, что в картинах крупных мастеров дешевый жанр облагораживается, приобретает утонченность. Что простодушную таинственность и ужасы фейадовского «Фантомаса» или позднейшего «Мефисто» (многосерийный фильм Анри Дебена (1931)) здесь замещает «воздух тайны», смутная, томящая своей неясностью угроза, а в мелодраматических страстях слышится неожиданный и точный отзвук времени, близкого к истерии, к перелому.

Фильмы Карне вернут увядшим романтическим концепциям их изначальную философичность. Давно отброшенный, скомпрометированный развлекательным искусством способ «пересоздания» реальности вновь обретет права на жизнь.

Особая природа связей между экранным миром «поэтического реализма» и внутренней реальностью Европы, её эмоциональной атмосферой накануне мировой войны явственно обнаружилась, по сути дела, только с появлением Карне. Можно сказать, что до него существовали лишь разрозненные, трудноуловимые черты манеры, некая общность тем, героев, ситуаций. Он создал стиль и закрепил приметы направления, рассыпанные в творчестве предшественников.

Карне учился у Фейдера. В его картинах очевидно также влияние Виго, Дювивье, Ренуара и, в меньшей мере, Рене Клера. Но вместе с тем ― случай довольно редкий ― именно произведения ученика позволили увидеть то существенное, что объединяло эти разные индивидуальности. В известном смысле его миссия была ретроспективной: он обобщил находки и возглавил уже внутренне сложившуюся школу. Определенность его романтических пристрастий напомнила о связи всего направления с литературой XІX века. Жизненный материал, к которому он обратился, закрепил «популистские» мотивы, звучавшие в произведениях его учителей. Он подхватил их темы: солидарность бедняков и романтическое одиночество героя-отщепенца, неустойчивость сдвинутого, потерявшего былую прочность быта, смутную тревогу, мечты об идиллических, далеких странах, тщетные попытки бегства и противостояние судьбы. Стали ясны истоки этого кинематографа: вновь восстановленный в правах литературный романтизм (с поправками на всевозможные воздействия позднейших неоромантических течений), расхожая коммерческая мелодрама и каждодневный, приобщенный к быту фатализм, тем больше углублявшийся, чем ближе надвигалась на Европу новая война.

В фильмах Карне все эти настроения, мотивы, житейские и философские посылки заострились, приобрели трагическую напряженность. И дело тут не в его знаменитом пессимизме. Карне, вместивший в романтическую мелодраму трагизм реальности, лишь выразил дух времени. Выразил глубже и полнее, чем кто-либо из современных ему режиссеров Франции. Это определило его роль и место в истории кинематографа.

2

Марсель Карне родился в Париже 18 августа 1909 года. Матери он не помнит, она рано умерла. Отец был столяром-краснодеревщиком. Растили будущего режиссера бабушка и тетка, женщины простые, добрые, не докучавшие ему суровой дисциплиной. Марселю с малых лет предоставляли полную свободу. Чаще всего он убегал с мальчишками в соседний сквер.

Семья жила неподалеку от холма Монмартр, в старом ремесленном квартале Батиньоль. Потом Карне будет всю жизнь снимать эти кривые, узенькие улочки окраин, облупленные густонаселенные доходные дома, чахлую зелень скверов, железнодорожные мосты, заборы, за которыми дымят маневровые паровозы. Ушедшие пейзажи его детства, восстановленные в павильонах, станут одной из неотъемлемых частей экранного «мира Карне».

Детство напомнит о себе и неожиданными встречами. В 1938 году на роль Люсьена в «Набережной туманов» Карне возьмет уже не слишком молодого, много снимавшегося театрального актёра Пьера Брассёра. На съёмочной площадке выяснится, что они давно знакомы. В памяти постановщика всплывёт сквер Батиньоль, где двадцать лет назад он предводительствовал шайкой сорванцов. Главным его врагом в те времена был хорошо одетый мальчик «из богатых». Марсель никак не мог простить этому чужаку его заносчивость, высокий рост и собственный велосипед. К тому же Пьер-Альбер был на четыре года старше ― разница, угнетавшая самолюбивого Карне.

В 1938 году она уже не ощущалась. Былая неприязнь сменилась тесной дружбой. Брассёр отныне будет часто появляться в фильмах Карне. «Дети райка» его прославят: там он создаст одну из своих лучших кинематографических ролей.