Марсель Пруст

Поездка Пруста была наполнена впечатлениями до предела. О том, как проходили дни писателя и его друзей в Венеции, в своих воспоминаниях рассказала Мария Нордлинджер. Рано утром, до наступления жары, путешественники отправлялись на гондоле осматривать достопримечательности, описанные Рёскином. Причем мадам Пруст оставалась в отеле, может быть, ощущая себя слишком усталой или не желая мешать молодым людям чувствовать себя свободнее. После обеда они пережидали жару, лакомясь мороженым в знаменитом ресторане «Флориан» и глядя на голубей, прогуливавшихся по площади Святого Марка. Далее Марсель и Мария, еще полные впечатлений от утренних экскурсий, отправлялись в собор, давший название площади, чтобы в его прохладе снова поработать над переводом. Иногда Мария читала Прусту книгу Рёскина «Камни Венеции». Вечером путешественники долго оставались в ресторане «Квадри», а затем снова нанимали гондолу и отправлялись на прогулку по лагуне.

В один из дней Пруст даже решается посетить Падую, где в капелле дель Арена он осматривает фрески Джотто, представляющие жизнь Богоматери и Иисуса. Пруст «вживую» хочет увидеть творения, перевернувшие европейское искусство благодаря своему вниманию к объему и создающей его тени. Особенное впечатление произвели на писателя фигуры Добродетелей и Пороков. Впоследствии они будут упомянуты в романе «В поисках утраченного времени»: Шарль Сван подарит их изображения повествователю. Как всегда у Пруста, это небольшое событие помогает герою открыть новые психологические закономерности. Репродукции Джотто заставят повествователя задуматься над тем, каким образом внешность человека соотносится с его характером. Ему покажется, что в фигурах Джотто, как и реальных людях, внешнее очень часто совсем неадекватно выражает внутреннее. В этом анализе фресок из капеллы дель Арена Пруст следует за Рёскином, который объясняет особенности символизма Джотто, имеющего средневековый еще характер, таким образом: персонажи обозначают добродетели и пороки так, что ни выражение их лиц, ни их жесты не позволяют догадаться, о какой конкретно характеристике идет речь. Рёскин, например, утверждает, что Милосердие Джотто протягивает свое сердце Богу так, как обычный человек мог бы протянуть кому-либо штопор.

СВЕТСКИЕ ДРУЗЬЯ, МОДЕЛИ СЕН-ЛУ

Поездка в Венецию, в которой Пруста сопровождали его друзья и его мать, показала, в какой степени Марсель нуждался в дружеском участии: кажется, что без такого доброжелательного окружения он просто не способен был существовать. Конечно, в теоретическом отношении дружба в романе «В поисках утраченного времени» оценивается довольно негативно: она входит в число тех преходящих ценностей, которые только оттягивают момент, когда главный герой обратится к главному делу своей жизни — написанию романа. Однако Пруст все-таки дает в «Поисках» блестящее описание дружбы с молодым аристократом Сен-Лу, наделенным всеми возможными достоинствами: душевной чуткостью, утонченной вежливостью, широтой кругозора, способностью пойти против предрассудков своего круга, любовью к новым течениям в литературе, аристократическим демократизмом. В реальной жизни Пруст тоже не был так категоричен в определении важности дружеских привязанностей, как в теоретических рассуждениях романа. Взаимоотношения со многими друзьями значительно обогатили его жизненный опыт. Такова, например, роль дружбы с Антуаном Бибеско и Бертраном де Фенелоном, которая была полна сложных эмоций и даже разочарований, но при этом внесла в жизнь Пруста динамический элемент: благодаря молодым людям Пруст ближе познакомился с миром театра, с новыми салонами, а также предпринял путешествие в Бельгию и Голландию.

В 1900 году после переезда на новую квартиру семья Прустов оказалась совсем рядом с одним из самых блестящих парижских салонов Прекрасной эпохи. По соседству с писателем, в доме 60 на той же улице Курсель, где было расположено его новое жилище, проживала княгиня Елена Бибеско, урожденная Елена Костаки Эпурано, дочь бывшего румынского премьер-министра. Елена, известная пианистка, ученица Рубинштейна, регулярно принимала у себя Форе, Сен-Санса, Дебюсси, Массне, Делиба, Гуно, а также писателей Анатоля Франса, Жюльена Лемэтра, Пьера Лоти, Метерлинка, а вскоре и Марселя Пруста. Ее супруг, князь Александр Бибеско, сын царствующего принца Валахии, большой библиофил и бывший президент Французского лингвистического общества, тоже являлся личностью не совсем ординарной. Однако Пруст очарован не старшим, а младшим поколением Бибеско, детьми Елены и Александра — князьями Эмманюэлем и Антуаном.