Марсель-Рио-Марсель

— То, что ты сказал, последнее, — ее карие глаза внимательно следили за мужем.

— Я сказал: «Как тебе не стыдно»…

— Нет, — чуть улыбнулась она. — Раньше…

— Я люблю тебя, — повторил он, не отрывая глаз от Софи.

— И давно? — не удержалась от этого несколько вызывающего вопроса Софи, но тут же стушевавшись, отвела взгляд.

Дэвид тем временем немного помолчал, обдумывая ответ, а потом все-таки честно произнес:

— Не знаю. Может, тогда, когда ты пропала… Может быть, тогда, когда мы провели первую ночь… А возможно еще раньше… Я не знаю, правда… А ты? Ты любишь меня?

«Слушай сердце…», — вновь прозвучали у нее в голове слова Миранды. Софи резко поднялась и порывисто обняла его, прижавшись своей щекой к его щеке.

— Люблю, — быстро выдохнула она и еще теснее прижалась к нему. — Очень-очень…

Из груди Дэвида вырвался вздох облегчения, и он сильнее обхватил ее руками.

— Неужели ты действительно хотела от меня все скрыть? — спросил он чуть погодя. — Зачем?

Софи разомкнула объятия и, серьезно заглянув ему в глаза, проговорила:

— Я прочитала записку от … От мадам Дюран. И решила… вам не мешать… Я не хотела обременять тебя собой… А потом еще и ребенок… Ты ведь любишь свободу… разнообразие… Мне бы было тяжело жить с тобой и знать, что этот брак для тебя — тяжкая ноша… Я боялась, что ты постепенно станешь меня ненавидеть…

— Какая же ты глупая! — горячо воскликнул Дэвид, качая головой. — Как ты могла до такого додуматься?!

— Но ты же не станешь отрицать, что у вас с мадам Дюран были близкие отношения?

— Не стану. Действительно были, — спокойно ответил Дэвид. — Но тогда я еще не знал, что люблю тебя… Ее больше нет в моей жизни, ясно? Для меня сейчас существуешь только ты и наш ребенок… Кстати, — вдруг на его лице появилась тревога и растерянность, и он осторожно спросил: — Ты хочешь его? Ты будешь любить нашего ребенка?…

Софи с минуту, огорошенная таким вопросом, удивленно смотрела на него, но потом вдруг вспомнила рассказ Жаклин о матери Дэвида, и ей сразу же стал понятен его страх. Безотчетный детский страх того, что его семейная жизнь сложиться так же, как у его отца.

— Я буду очень любить нашего ребенка, — уверенно и твердо произнесла она, а потом добавила: — И никогда не оставлю его…

— Я люблю тебя, — повторил он и снова обнял ее.

— Эй, — внезапно Дэвид ощутил, что его щека стала влажной, — ты что, плачешь? — он мягко отстранил ее от себя и озабоченно посмотрел на нее. — Доктор сказал, что тебе нельзя волноваться. Это опасно.

— Это я от радости, — сквозь слезы улыбнулась Софи, — а от радости можно…

* * *

— Осторожно, родная, здесь высокая ступенька, — Дэвид крепко придерживал Софи, когда они поднимались по трапу на корабль.

— Дэвид! — Софи возмущено посмотрела на мужа. — Я всего лишь беременная, а не тяжелобольная! Я прекрасно вижу, где ступеньки и сама могу ходить! — но не успела она это говорить, как неожиданно споткнулась о ту самую ступеньку.

— Вот видишь! — воскликнул Дэвид. — А говоришь, что сама справишься! Если бы не я…

— Хватит уже препираться! — раздался сверху голос Мишель. Они с Андре уже давно стояли на палубе и весело поглядывали оттуда на поднимающихся друзей. — Вы задерживаете других пассажиров!

— И то верно, — произнес тогда Дэвид и, не дав Софи опомниться, подхватил ее на руки и понес наверх…

Глава 22

МАРСЕЛЬ июнь-август 1887 года

Фабьен Легранд, щурясь от яркого утреннего солнца, задумчиво наблюдал, как стремительно надвигается берег Марселя. Вот уже вдалеке, возвышаясь над городом, показалась позолоченная десятиметровая статуя Пречистой Девы Марии на базилике Нотр-Дам-де-ля-Гард. Эта базилика была построена двадцать с лишним лет назад на высоком холме, на месте старой часовни, которая многие века принимала паломников и провожала с благословением моряков в дальние плавания, и сейчас являлась настоящим символом Марселя.