Марсельская авантюра

Внутри церкви суетились люди, таская ящики с бутылками и бокалами во временный бар. Он разместился в алькове под мраморной статуей, которая смотрела на всю эту беготню слепым белым взором. В дальнем конце зала стояли три длинных стола, задрапированных белой тканью, на них и были установлены макеты. Проект Ребуля, самый низкий, располагался посередине между угрожающе нависшими над ним небоскребами. На каждом макете красовалось имя выдвинувшей его компании: «Уоппинг энтерпрайзес», Лондон, «Ван Бурен и партнеры» Нью-Йорк, и «Эйфель интернэшнл», Париж.

Убедившись, что макет правильно собран и хорошо установлен, Сэм повернулся к выходу и уже готовился к очередному столкновению с драконом в юбке, возможно собирающемуся раздеть его и обыскать, как вдруг обнаружил, что он не один. Стройная темноволосая женщина в черном брючном костюме, похоже, тоже явилась, чтобы осмотреть макеты. Она была довольно привлекательна и принадлежала к тому хищному типажу, который свидетельствует о многих годах строжайшей диеты. От внимания Сэма не ускользнул и ее безупречный макияж. Судя по виду, ей было хорошо за тридцать, но разве с француженками можно знать наверняка?

— Привет. Ну как, нравится что-нибудь?

Женщина повернулась к Сэму и чуть приподняла брови. У нее были ледяные голубые глаза.

— Кто вы?

— Сэм Левитт. — Он показал на свой макет. — От «Ван Бурен и партнеры».

В ответ на его приветствие женщина протянула руку, но ладонью вниз, поэтому Сэм немного замешкался, пытаясь решить, что с ней делать: поцеловать ее, пожать или восхититься маникюром.

— Каролина Дюма, представитель «Эйфель». Значит, мы соперники.

— Похоже на то, — согласился Сэм. — А жаль.

Мадам Дюма чуть наклонила голову и попыталась улыбнуться. Сэм сделал то же самое. Потом она отвернулась и продолжила осмотр.

Вновь оказавшись на залитом солнцем дворе, Сэм задумался о том, является ли у француженок умение отшивать мужчин врожденным, или они обучаются ему на специальных курсах. Так ничего и не решив, он покачал головой и отправился на поиски ланча.

8

Час коктейля в Богадельне уже наступил, а очередь на вход все еще тянулась через весь двор. Причиной послужило то, что Патримонио, подобно царственным особам и главам правительств, решил приветствовать всех гостей лично. Вот они и ждали под мягкими лучами заходящего солнца, демонстрируя разную степень нетерпения. Ситуацию не спасал даже устроившийся в галерее струнный квартет, исполняющий Моцарта.

Элена и Сэм, стоявшие в самом конце, с любопытством рассматривали остальных гостей — в основном загорелых и оживленных (во многом благодаря бодрящим свойствам пастиса [33]) марсельских бизнесменов и их жен. Кроме того, в очереди стояли приезжие чиновники, которых выдавали болезненно бледные лица, три представителя местного телевидения, несколько шикарно одетых пар, вероятно друзей Патримонио, и обязательный фотограф. Филиппа видно не было: скорее всего, он приехал пораньше, чтобы рассмотреть макеты.

Сэм заметил Каролину Дюма, которая выглядела очень элегантно в наряде из темно-серого шелка; она говорила по мобильному телефону. Их глаза встретились, Сэм кивнул, а мадам Дюма едва приподняла бровь.

— По-моему, ты ей не симпатичен, — заметила Элена. — Кто это?

— Каролина Дюма, одна из претендентов. Из Парижа. Постарайся-ка найти лорда Уоппинга.

— А как он выглядит?

— Как англичанин, я полагаю. Пуленепробиваемый костюм в полоску, большой галстук, хорошая обувь и плохие зубы. Посмотри, это, кажется, он. Вон там, с блондинкой.

Догадка Сэма тут же подтвердилась громким хохотом и чисто английским акцентом.

— Что ж получается, он сам напросился? Ну и придурок. — Тот, кому принадлежали эти слова, покачал головой и взглянул на часы. — Если Жером не поторопится, мы проторчим здесь всю ночь.

Рядом с Уоппингом стояли Аннабелла в маленьком черном платье и еще одна пара. Мужчина казался младшим братом Уоппинга — такой же приземистый, плотный и краснощекий. На джентльменах были прекрасно скроенные костюмы, почти скрывающие их животы. Вторая женщина, возвышающаяся над остальными минимум на шесть дюймов, была одета в откровенное серебристое платье, которое нисколько не скрывало ее невероятную красоту.

— Она не похожа на англичанку, — заметил Сэм.

— Она вообще ни на кого не похожа, какая-то ненастоящая, — фыркнула Элена.

Неожиданно очередь стала двигаться быстрее, и через пару минут их уже приветствовал хозяин. Ради торжественного случая он переоделся и сейчас был в желтовато-сером льняном костюме и нарядном галстуке с красными и золотыми полосами, какой можно увидеть на членах лондонского Мэрилебонского крикетного клуба. Сэму показалось, что перед приемом Патримонио еще раз воспользовался своим одеколоном.

— Месье Левитт, если не ошибаюсь? Рад вас видеть. Кто ваша спутница?

Не дожидаясь ответа, он взял руку Элены так, будто собирался присвоить ее навсегда, и изящно склонился над ней.

— Элена Моралес, — представил Сэм. — Она впервые в Провансе.

— Ах, мадемуазель, осчастливьте меня. Останьтесь у нас навсегда!