Марш 30-го года

Таня смотрела на Алешу любопытным взглядом вкось, как будто исподтишка. Алексей склонился к коленям и задумчиво поглядывал на кусты желтой акации. Из-за кустов вышли Павел Варавва и Богатырчук. Павел сказал:

- Алега ни за что не пойдет за чужой счет. Что ты его уговариваешь?

- А я пойду, - веселым басом произнес Богатырчук. - Пойду за счет Цыгана - и ничего. Спасибо ему говорить не буду. Он помощник слесаря, у него денег много.

- Перед кем ты гордишься? - обратился Павел к Алеше. Перед товарищами? Дурень ты, хоть и студент. Какая честь тебе в том: сидишь и надуваешься!

Алеша поднял голову, свет упал на его лицо. Оно было еще по-юношески румяным и круглым, но на скулах уже начинали играть тени мужества, а на лбу падала к переносью резкая и острая складка. Алеша с усилием, вкось посмотрел на Павла:

- Тебе хочется в "Иллюзион"?

- А что же? Хочется. А тебе не хочется?

- Не хочется.

- А скажи, твой институт называется императорским?

- Мой институт не называется императорским.

- Так чего же ты...

- Я ничего...

- Идем, - решительно сказал Павел и тронул Алешу за плечо.

- Отстань!

- Идем, уже впускают.

За кустами акация на главной дорожке проходили головы и картузы посетителей "Иллюзиона". Алексей поднялся со скамьи, неожиданно выпрямил высокое, ловкое тело и потянулся, положив руки на затылок.

- Идите, я вам не мешаю.

- Раз ты не идешь, значит, и я должен тут торчать, - пробурчал недовольно Павел.

- Да ну вас к черту! - сказал Богатырчук. - Пригласил, а теперь назад? Ты меня из дому вытащил? Какое ты имел право, уважаемый?

- На тебе сорок копеек, и ступай один.

Богатырчук взял сорок копеек, подбросил их на ладони и грустно ухмыльнулся красивым ртом:

- Подлецы! Вы думаете, у меня действительно никакой чести нет? Подлецы вы после этого! На твои сорок копеек!

Он с размаху опрокинул ладонь на протянутую руку Павла.

- Убирайся! Богатырчук может принять приглашение товарища, а подачек не принимает. Если даже его пригласит Колька Котляров, этот беднейший из пролетариата Костромы, Богатырчук примет приглашение.

Колька Котляров сказал без всякого выражения:

- Я тебя не приглашаю.

- Почему?

- Не хочу.

- Нет, почему?

- Сказать?

- Скажи.

- Принципиально.

Колька стоял перед Сергеем мелкий, нескладный, ничего не унаследовавший от плотника Ивана Котлярова: ни саженных плеч, ни коренастости, ни буйной шевелюры, но сквозь плохонькую оболочку ясно был виден его принципиальный дух. Павел пошевелил руками в карманах и сделал шаг к Николаю:

- Интересно!

Одна Таня осталась на диване и спокойно играла пушистым кончиком косы на коленях. Колька под горячим взглядом павла поежился, но не улыбнулся, отвел галаза и сказал негромко:

- Да чего говорить! Ты спроси у него, почему он не работает?

- Ха! - засмеялся Богатырчук и повалился на диван рядом с Таней. Старая песня. Меня даже не раздражает. Дома папаша с мамашей талдычат, теперь Колька прибавился. Черт бы вас побрал, почему вы отца Иосифа на помощь не позовете?

- Нет, ты все-таки отвечай, - сурово произнес Павел. - Он тебе в глаза сказал, и ты в глаза.

- Знаешь что? Дома я читал "Три мушкетера". Знаешь, до чего интересно! Пришел ты, Цыган. Идем да идем! Пожайлуста! А вы мораль тут развели, труженики! Настойчиво требую, веди меня в этот самый "Иллюзион". Требую выполнения обязательств.

- Хорошо, выполню обязательство, а только скажи, почему ты не работаешь?

Богатырчук протянул руку по спинке дивана сзади Тани, и Таня немедленно выпрямилась, все так же теребя кончик косы.

- Скажу. Алешка и так знает. Скажу. Но все-таки нет справедливости. Алексей тоже не работает, однако ты его тащил в "Иллюзион"? Тащил, Колька?

- Тащил, так разница: Алешка студент, он работает, только ничего не получает. А с какой стати я буду тебя водить, когда ты нарочно не работаешь?

- Ну, хорошо. Почему я не работаю? Не хочу. Не хочу работать на Пономарева. Не хочу жить в этой самой Костроме. Здесь живут рабы Пономарева и Карабакчи. Ты сколько получаешь, помощник слесаря?

- В этом месяце заработал семнадцать, - хмуро ответил павел, не глядя на Сергея.

- Семнадцать. А ты сколько, Колька?

- Не в том дело, а ты дальше говори. На кого ты хочешь работать?

- Ни на кого.

- Как это у тебя выйдет?

- Как-нибудь выйдет. Опять в цирк пойду.

- Балда! - сказал павел. - А в цирке ты на кого будешь работать? Все равно на хозяина.

- В цирке не так, детки. В цирке я работаю для людей. И вижу людей. Вы этого не знаете. Когда выскочишь на арену на Цезаре... свет какой! Глаза какие! Да что вы понимаете?

- Чьи глаза? - тихо спросила Таня.

- Всякие глаза: и у людей, и у Цезаря. Какие красавицы смотрят, улыбаются. Да и не только красавицы!

- И что? - так же тихо спросила Таня.

- Он себе шею свернет на Цезаре, а хозяин все равно в карман тысячи положит, - тоскливо протянул Николай.

Сергей вскочил. Он стал против Николая, взмахнул кулаком и этим движением как будто сбросил с себя богатырское свое добродушие:

- Наплевать мне на хозяина! Когда я на арене, хозяин - мой лакей, понимаешь? Он смотрит мне в глаза и дрожит. Я тогда артист. Ты знаешь, что такое артист? Знаешь?