Марш 30-го года

- Отец! Голыми руками нас не возьмешь. Он - дурак, Корнилов этот, хоть и генерал. Россия - вот она, руку протяни, а взять не возьмешь. Это его счастье будет, если он до Питера не дойдет. А если дойдет, там ему и окох. Я в Питере бывал, - знаю, какой там народ. Царь не взял, а то какой-то Корнилов.

- Вы вот разбрелись, а у него дикая дивизия какая-то...

- Да я эту дивизию видел. Видел ты их, Алексей? Как же, в нашем корпусе были.

- В нашем, - подтвердил Алеша.

- Ну, вот, в нашем же корпусе. Точь-в-точь в нашем. Мы тут стояли, а они тут. Рядышком и стояли. В нашем корпусе!

Семен Максимович сердито поднялся со стула:

- Да брось ты: в нашем, в нашем! Ну, и что?

- Да ничего. Обыкновенные люди. Надо полагать, с мозолями. И на плечах головы... если так выразиться... Обыкновенные головы.

- Ну?

- Как и у всех людей. Им нет расчета за Корнилова головы эти класть. Нет, Семен Максимович, с дикой дивизией Россию не остановишь. Это ж все ж таки трудящийся народ, как говорится, вся Россия, а то тебе дикая дивизия.

- А вы как думаете, товарищ капитан?

Капитан протащил нитку сквозь дырочку пуговицы, поставил локти на колени, хмуро посмотрел в угол и сказал серьезно:

- Дикая дивизия - ерунда, смешно. Артиллерия нужна. Тяжелая при этом. И... порядочно. Принимая во внимание, все-таки... Петроград, народу много, обороняться будут - раз, Балтийский флот - два.

Капитан смотрел холодным взглядом в угол и загибал пальцы. Степан опустил тарелку и даже рот открыл от внимания. Семен Максимович захватил бороду и усы и потянул все книзу. Алеша стукнул палкой и сказал напряженно:

- Ну! Дальше!

- Да что ж дальше, вот и все, - ответил капитан и посмотрел на загнутые два пальца.

- Так и у него, наверное, есть артиллерия, - произнес Семен Максимович.

- Наверное, есть, - подтвердил Алеша.

Капитан мотнул головой, бросил несколько удивленный взгляд на Алешу:

- Чудак вы, а еще поручик. Артиллерия - это значит: пушка. Стрелять нужно. А кто же будет стрелять? Дикая дивизия, что ли? Какие они там артиллеристы!

- А другие?

- Кто это? Артиллеристы?

- Ну да.

- Стрелять?

Капитан задергал свою нитку и заговорил быстро и глухо:

- Семен Максимович, вы, конечно, можете думать что угодно. И я к вам самым нахальным образом... Но только я могу сказать, хоть... скажем, и бывший офицер... а могу сказать: артиллеристы - по Петрограду? Крыть из гаубиц или, допустим, мортир? Даже и трехдюймовые? Все-таки... у них... у нас... совесть осталась какая-нибудь. Хоть немного, а осталось?

Он поднял глаза на Семена Максимовича, и в глазах его, покрасневших от обиды, был прямой строгий вопрос. С опущенной газетой, на высоких, прямых ногах стоял токарь Теплов против капитана артиллерии Бойко и хитровато двигал серьезным, седым усом. Степан загалдел в дверях:

- Совесть - она вроде денег. У кого была, у того и осталась. А у кого не было, у того и оставаться нечему. С голого, как с святого.

Семен Максимович косо глянул на Степана:

- Нет... Это капитан правильно сказал. Военное дело... все-таки специальность... Артиллерия, правилньо... не будут стрелять... Ну... а из винтовок?

- Из винтовки, Семен Максимович, всякая сволочь стрелять может, а из пушки черта с два.

Алеша отвернулся к окну, посмотрел на отца через плечо, ничего не сказал, а когда отец и Степан вышли, он произнес негромко:

- И из пушек... некоторые могут стрелять.

- Кто?

- Офицеры.

- Артиллеристы?

- Да.

- Никогда! - ответил капитан решительно. - Никогда! По народу?

- А девятьсот пятый?

- Так кто? Кто? Помните? Гвардия! Видите?

33

Степан стоял у колодца, держал в руках ведро, полное воды, и говорил Семену Максимовичу:

- А я тебе что говорил? Он такой боевой генерал, только в плену сидеть. У немцев сидел, а теперь у своих сидит. Называется боевой генерал.

Алеша возразил:

- Ну, ты, Степан, неправильно говоришь. От немцев он геройски удрал.

- А от наших не удерет... герой такой.

Семен Максимович на земле сбивал деревянный ящик для угля и энергично крякал, размахиваясь тяжелым молотком.

- От таких, как теперь наши, тоже удрать может.

- А чем наши плохие? - спросил Степан.

- Разболтались очень, разговорились. Корнилов этот не такой, как ты думаешь. Да и другие есть, наверное.

- А мы, по-твоему, какие, Семен Максимович?

- А что же? Тут за жабры брать нужно, а мы болтаем.

Стукнула калитка. Алеша быстро пошел навстречу павлу Варавве:

- Павлушка!

Павло сверкнул белками, белыми зубами. Его смуглое лицо сейчас горело здоровьем, оживлением и силой. Он пожал руку Алеше и обратился к Семену Максимовичу с серьезной, дружеской почтительностью:

- Товарищ Теплов, я за вами.

- Что у вас там загорелось?

- Да вот я вам расскажу.

Он взял старика под руку и потащил в садик. Семен Максимович шел за ним, деловито и озабоченно поглаживая бороду. Степан поднял ведро и потащил в хату. По дороге моргнул на садик:

- Секреты завелись у рабочего класса.

Он поставил ведро в сенях и выскочил снова во двор:

- Алеша, Алеша, а знаешь, чего они толкуют все, большевики-то наши?

- А ты знаешь?

- А как же? Я все знаю. Оружие готовят.

- Ну?

- Честное тебе слово. Красная гвардия будет. Война!