Марш 30-го года

Теперь Марусиченко понял, что тема идет важная и что она ему по силам, а в таком случае он всегда высказывался:

- павел, неправильно говоришь! Чего это: костромское! Кострома, брат, вот она, Кострома! Заводы здесь были? Были. Работали? Работали. Молотилки делали? Делали. И в девятьсот пятом году бастовали? А еще и как! А только люди про все забыли. Человек сам себе цены не знал, каждый думал: нету мне никакой цены. Что я такое? Столяришгка там паршивый, а тот - слесаришка. А на самом деле была цена. Была, понимаешь, большая цена! Я вот, например, столяр! Рабочий! Последний человек. А что большевики сказали: первый человек!

Николай Котляров слабо улыбнулся:

- Цена! Ты на фронте посмотрел бы, какая нам была цена. Мало того, что уничтожали тысячами, а даже вежливости не было,, никто толком не обьяснил, почему нужно мне умирать. Команда - и все! Ты помнишь, Алеша: "Вперед!" А это только называлось так "вперед", а на самом деле: "Умирай!" А почему так, никому не интересно. А только большевики растолковали, куда нужно вперед идти.

марусиченко взмахнул рубанком:

- И все через них! Легко это подумать: в нашем уезде у князя Волконского тринадцать тысяч десятин, у Четверикова - одиннадцать, у этого... фальшивомонетчика Чуркина - десять тысяч. Сколько это стоит? Ого! А тут тебе Павел Варавва - а сколько ж он стоит? Выходит, пустяк.

Нина тронула пальцем уголок переплета:

- Какая же тут тайна? Господа и теперь есть.

Богатырчук ответил ей радостно:

- Ха! Есть! Принципиально их уже нет! Вы, конечно, знакомы с учением Маркса?

Нина чуть-чуть порозовела:

- "Капитала" я не читала - очень трудно, а я хотела... Но я знаю, я все хорошо знаю.

- Маркс давно доказал, что они приговорены. И все это знали. А они думали: чепуха, исторические законы как-нибудь приспособятся. И воображали, что они все-таки сделают историю, что они - организаторы, необходимая сила жизни. Они перемалывали нас с полной уверенностью, что это надолго, что это хорошо. А сейчас им, как снег на голову: нет! Вы понимаете, как это сказано, нет?! Пока говорили книги, они могли отговариваться, а сейчас сказал народ...

- Большевики, - поправил Павел.

- А большевики, - это и есть народ. И сказано не как-нибудь так, теоретически, а на практике. А если на практике говорят "нет", так это значит "пошли вон"! И кончено! Принципиально они уже готовы.

Николай сказал осторожно:

- Они будут защищаться.

Богатырчук вскочил с дивана, как всегда, оказался массивнее, чем ожидали:

- Нельзя! Мы их сейчас будем уничтожать, гнать! Я вижу! Я теперь знаю

эту "тайну". Я, помните, в цирк поступил, думал, здесь я от них укроюсь. Чепуха, ничуть не укрылся! На войну пошел добровольцем, думал, я герой, наплевать мне на буржуев. Чепуха, от них нельзя было укрыться, на их стороне было все: организация, уверенность, строй, народное терпение. А сейчас все на нашей стороне. Большевики нанесли страшный удар, они принципиально их уничтожили. Потому что раньше против них была теория, а теперь не только теория, а еще и воля. Воля! Страшная вещь: "Пошли вон!" Чем на это можно ответить?

На это никто ничего не ответил. Богатырчук оглядел всех. Марусиченко кивнул ему весело.

Нина, улыбаясь, спросила:

- Значит, тайна жизни... разрешается в чем?

- В борьбе, - крикнул Павел, чтобы перехватить ответ Сергея.

Сергей захохотал, взмахнул кулаком:

- Нет!

- Как нет? - удивился Павел.

- Тайна жизни в победе! Борьба без победы - чушь, жертвоприношение.

- Как? Что ты говоришь?

Павел даже испугался.

- Иначе быть не может. А у тебя как, Павел? Неужели ты идешь на борьбу и сомневаешься? Дмуаешь: победим или не победим? Любит, не любит? Пан или пропал? Это значит - ты играешь на поражение. Побеждает только тот, кто уверен в победе. А я уверен. Я и хотел бы сомневаться для порядка, что ли, но я не могу. Я не сомневаюсь.

- А если вас все-таки победят? Представьте себе! - Нина хитро присматривалась к Сергею.

Он обернулся к ней, посмотрел удивленно:

- Как же это может быть? Нина! Меня могут повалить, но я буду подыматься. Убьют, а я буду думать, что это ничего не значит, не один же я? Верно, Алеша?

Алеша размахнулся, сжал кулаки:

- Вот люблю, когда горячая натура! И мы победим, я знаю. У жизни есть цена, вот сегодня правильно говорили. А эту цену я сегодня первый раз по-настоящему почувствовал.

- Где?

- На митинге.

- Это как же? Расскажи.

- Еще не умею. Я потом скажу, хорошо?

Все внимательно присмотрелись к Алеше. Нина склонила голову на руку и задумалась. Марусиченко сказал:

- На митинге сегодня весело было! Это верно.

17