Марш 30-го года

Председатель производственной комиссии - командир двенадцатого Жмудский, поддерживаемый внушительным урчанием половины всего своего отряда, расположившегося прямо на полу, вероятно, в знак того, что они не имеют права голоса на совете командиров, вытянул удивленную черномазую физиономию.

- Так причем же здесь мастер?

Маленький востроносый ССК Васька даже лег на стол, устремившись всем телом к расстроенному Соломону Борисовичу.

- Так поймите же, Соломон Борисович! Мастер-то относится к рационализации, а то совсем другое дело - расценки.

- Что вы мне, молодой человек, рассказываете? Кому вы это говорите?..

Полный, круглый, красный и клокочущий, завернутый в широчайший и длиннейший, покроя эпохи последних Романовых пиджак, карманы которого всегда звенят ключами, метрами, отвертками, шайбами и т.п., Соломон Борисович вскакивает со стула и вдруг набрасывается на меня, хотя я решительно ни в чем не виноват. Я мирно подсчитываю в это время, сколько метров сатина нужно купить на парадные трусики для коммунаров, принимая во внимание, что девчонкам трусиков не нужно, что в кладовой имеется сто одиннадцать метров и что...

- Вы, Антон Семенович, распустили ваших ребят. Они теперь уже думают, что это не я инженер, а они инженеры. Они будут читать мне лекции о рационализации... Я пойду в Правление, я решительно протестую!

Соломон Борисович брызжет слюной и отчаянно машет руками.

- Да ведь они же правы, Соломон Борисович.

- Как правы? Как правы? Как правы? Я должен где-то брать деньги на никелировку? И мастеру платить, и три четверти копейки...

- Да при чем же здесь мастер? - спрашивает Жмурский.

Как причем? Как причем? Вы слышите, что они спрашивают? Причем мастер? А мастеру платить нужно за две недели? По-вашему, так можно выполнять промфинплан?

- А какое нам дело, что вы держали мастера, который не нужен? Вы и еще бы держали, если бы мы не придумали, а теперь вы хотите, чтоб за наш счет...

Соломон Борисович начинает чувствовать, что Жмудский не так уж далек от устины, и перестает вертеть руками, растеряно всматривается в лицо Жмудского:

- Как вы говорите?

Жмудский смущен неожиданным замешательством противника. Он даже подымается со своего стула и заикается:

- Мастер же, это был убыток. Мы вам посоветовали...

- Нам премию нужно выдать! - перебивает Жмудского кто-то из командиров сзади Соломона Борисовича.

Соломон Борисович резким движением поворачивается на сто восемьдесят градусов и... улыбается. На него смотрят плутоватые глаза Скребнева, которому он очень симпатизирует. Соломон Борисович находит выход:

- Мастер, говорите, убыток? У Соломона Борисовича никогда не бывает убытка.

- Как это не бывает? А ведь был лишний мастер, - раздается со всех сторон.

- Эх, нет, товарищи!

Соломон Борисович вытаскивает из кармана платок, который кажется бесконечным, потому что до конца никогда не вытягивается, затем снова усаживается на своем стуле и забывает, что имел намерения вытереть трудовой пот на инженерском челе. Платок исчезает в кармане, и Соломон Борисович уже сияет и по-отечески, по-стариковски ласково и любовно говорит притихшим коммунарам:

- Двух мастеров нужно было иметь, пока вы учились работать. Вот теперь вы выучились, и двух мастеров не нужно, нужен только один. Если бы вы и не предложили, я его и сам бы снял. Пока вы учились, конечно, нужно было переплачивать на мастерах, и расценки были ниже. Вы работали не самостоятельно, а с мастером.

- Э-э-э, Соломон Борисович!.. Нет... Это что ж...

- Ишь, хитрый какой!

- Смотрите! Учились... А когда мы научились? Сегодня? Сегодня? Да?

На Соломона Борисовича один за другим сыплются вопросы, но чувствуется все же, что он нанес гениальный удар.

Когда шум немного стихает, серебрянный дискант Скребнева вдруг звенит, как колокольчик председателя?

- Это вы сейчас придумали? Правда ж?

Весь совет заливается хохотом. Соломон Борисович снова наливается кровью и с достоинством подмыается с места:

- Нет, товарищи, я так не могу работать...

Снова Соломон Борисович начинает кричать:

- Конечно! Довольно! Кто я здесь такой? Инженер? Или я буду у этих мальчишек учиться управлять производством?..

Коммунары в общем не обижаются даже за "мальчишек". Они улыбаются в уверенном ожидании моего ответа. И я улыбаюсь.

- Да ведь как же не согласиться? Нельзя предьявлять коммунарам такую логику, нельзя связывать эти два пункта.

Соломон Борисович опять выступает с достоинством, складывает бумаги в портфель и говорит:

- Хорошо. Значит, дело это переносится в Правление.

- В Правление? - ССК таращит глаза.

- Да, в Правление, - обиженно угрожает Соломон Борисович.

- Посмотрим, что Правление скажет, это интересно. Вот смотри ты, в Правление! - удивляется ССК.

Соломон Борисович вылетает из кабинета, и еще виден в дверях его пиджак, а Васька уже вещает:

- Следующий вопрос - заявление Звягина о приеме в коммуну.

ИЗ КНИЛИ О КУЛЬТУРНОЙ РЕВОЛЮЦИИ