Марш через джунгли

— Я бы сказал, что у тебя сеть подмокла! — сказал Джулиан, опуская ружье. — Но поскольку мы все ловим одни и те же глюки, я скажу иначе: в джунглях что-то есть.

— Всем стрелкам! — раздалось в наушниках мягкое сопрано Савато. — Глюки на датчиках вызваны присутствием воинов здешнего племени. Сохраняйте спокойствие, аборигены настроены дружелюбно. Вскоре мы планируем войти в деревню, так что они, очевидно, объявятся. Не стрелять. Я повторяю: не стрелять.

— Все слышали? — повысил голос Джулиан и привстал, чтобы видеть всех бойцов отделения. — Огонь по партизанам не открывать.

— Так точно, сержант, — откликнулся с дальнего фланга рядовой Мачек. — «Аборигены настроены дружелюбно». Так?

Рядовой занимал крайнюю позицию в зоне ответственности отделения. Он пришел в роту позже других, и уж если команду принял он, значит, по всей видимости, слышали и остальные. Но Джулиан не служил бы в Императорском особом, если бы полагался на «видимость».

— Хорошо, сообщение принял, — засмеявшись, подтвердил Джулиан и добавил уже серьезно: — Всем, кто слышал приказ, — рассчитайсь!

Каждый его подчиненный должен поднять большой палец в знак подтверждения приказа. Только после этого сержант снова сможет занять позицию в уютной луже. Можно, конечно, переползти и в другое место, но для обороны ложбинка куда предпочтительнее, чем ее отсутствие. Даже если эта ложбинка потихоньку превращается в озеро.

— Я из Империи, — затянул Моисеев древнюю, как мир, литанию, — я пришел вам помочь. — И поднял большой палец.

— Успокойтесь, место посадки не радиоактивно, — подхватил Кэткарт, выглянув из-за плазмомета.

Большой палец вверх.

— Приходите в казарму, будем меняться хорошими вещами, — злым голосом сказал Мутаби.

Он поднял средний палец.

— Ой, ну зачем ты это сказа-а-а-ал! — хихикнул Джулиан. — Боже, как у меня болят ноги.

— Язви тя в богадушумать! — ахнул Поэртена. — Само то, что надо, — угодить в середку к каннибалам.

— Остынь, Поэртена, — посоветовала Дэпро. — Они настроены мирно.

— Конечно! — ответил Поэртена. — Зачем нападать на того, кто сам лезет в котелок?

В этот момент его шлем зафиксировал контакт. Затем еще один. А затем, один за другим, световые значки стали вспыхивать повсюду, и посреди дождевых струй волшебным образом материализовалась шеренга мардуканцев.

— Язви тя! — тихо повторил оружейник. — Отпад фокус!

ГЛАВА 21

Отряд едва-едва поместился в стенах деревни. Каждый уголок, каждая щелочка были набиты морскими пехотинцами и их снаряжением. Местные женщины, сильно уступавшие в росте мужчинам-воинам, занялись приготовлениями к вечернему празднеству. Все деревенские запасы пошли в ход. Отряд, по мере сил, тоже постарался внести свой вклад в меню. Хотя рационы, доставленные с корабля, были на вес золота, обойтись на Мардуке только ими морпехам все равно не удалось бы. Поэтому часть драгоценных запасов использовали, чтобы улучшить и разнообразить местные кушанья.

Главным из них было зерно, внешне похожее на рис, а по вкусу напоминавшее ячмень. Блюда с зерном и фруктами были расставлены вперемежку. Среди фруктов преобладали крупные коричневые овальные плоды с толстой несъедобной кожурой и спелым содержимым, напоминающим киви, только красного цвета. Этот фрукт рос на деревьях, похожих на финиковые пальмы, и люди, не мудрствуя лукаво, окрестили их сначала киви-финиками, а затем и квиниками, для простоты.

Подали и горячее, точнее дымящееся, тоже на больших деревянных блюдах, но мало кто из людей рискнул его попробовать, поскольку никто так и не сумел понять, что это там такое, зажаренное до угольков.

Местные запивали еду некой разновидностью спиртного, подвергнутого не только ферментативным процессам, но и перегонке. В отношении к алкоголю мардуканцы явно ничем не отличались от людей и для получения удовольствия усилий не жалели: сержант-майор, едва пригубив крепкое пойло местного производства, грозно зарычала на взводных сержантов, и эхо ее рычания кругами расходилось по отряду до тех пор, пока последний рядовой не уразумел, что с ним произойдет, если он посмеет надраться. Еще в местных джунглях варили пиво, плотное и горькое, и некоторым морпехам оно пришлось очень даже по вкусу, но все остальные нашли его отвратительным.

В соответствии с обычаями хозяев люди брали зерно и фрукты руками, отмахиваясь при этом от насекомых, домашней скотины и домашних любимцев (и те и другие напоминали ящериц, только разного размера).

Гвоздем пиршества предстояло стать здоровенной ящерице, которую жарили на вертеле на главном костре. Голову ей отрубили, мясистое тело достигало в длину метра с четвертью, а длинный хвост все время высовывался из огня. Вертел вращал мардуканский подросток, очень серьезный и сосредоточенный, явно сознающий свою ответственность за порученное дело. Кстати, детей его возраста по деревне бегало не так уж много.