Марш Мендельсона на бис

– Что вы хотели сказать Артему Александровичу? – повторила я свой вопрос.

Валентина задумалась, потом честно призналась, что не помнит.

– А что помните?

Она непонимающе глядела на меня.

Тогда я попросила ее рассказать про Марину.

– Ты же знаешь, что о мертвых или хорошо, или… – вздохнула Валентина, опять прикладываясь к стакану. – А хорошего про нее я ничего сказать не могу. Вот так-то. Ни-че-го! И зачем я ее рожала? Думала: помощь матери будет на старости лет. А теперь кто мне помогать станет? Кто?!

С этими словами хозяйка допила портвейн, помолчала немного, глядя куда-то вдаль сквозь не мытое несколько лет окно, а потом ее вдруг прорвало.

Маринку она растила одна. Отец дочери сгинул в неизвестном направлении, когда той едва исполнилось два года. Валентина работала на стройке, там и получила на двоих с дочерью эту однокомнатную хрущобу. Был бы сын – дали бы двухкомнатную квартиру, а с ребенком одного пола полагалась однокомнатная. Марина спала на топчане, который раньше прикрывала ширма – Валентина кивнула на нее, – а Валентина с сожителями – на диване. Девчонка рано узнала, зачем существуют мужчины и чего они хотят от женщин. В пятнадцать лет сама Маринка пошла по рукам, решив, что в нищете жить не хочет, а заработать может только на панели. Идти работать куда-то в другое место желания у нее не было.

А год назад она встретила Артема Александровича и перебралась к нему, вцепившись мертвой хваткой.

– Простите, а сколько ей было? – спросила я, считавшая, что Маринке лет двадцать пять. Я не помнила, чтобы у Маринки был потасканный вид, а если она с пятнадцати занималась проституцией, то теперь должна была бы смотреться совсем не так, как я ее помнила… Или это свекор такой кудесник?

– Сейчас? – подняла на меня осоловевшие глаза Валентина. – Восемнадцать исполнилось месяц назад. Или не месяц? Сейчас у нас что? Да, вот в прошлом месяце, второго числа.

– А вам сколько? – уточнила я у Валентины, казавшейся мне древней старухой.

– Сорок один, – призналась она, не пытаясь скрыть возраст, как это обычно делают женщины. Челюсть у меня в очередной раз поползла вниз.

Затем Валентина принялась орать, что «эта сука» совсем забыла про мать, которая ее вырастила, отдавала ей последнюю копейку (что было сомнительно), а потом нашла себе богатого дедка, который лучше подошел бы матери. И вообще дедка мать с Маринкой вполне могли бы разделить на двоих, как сделала бы любящая дочь, благодарная матери.

– Откуда вы узнали про деда? – уточнила я.

– Так она сама хвасталась! Думала мне нос утереть! Тварь! Рассказывала, что она ест и что пьет. Что он там ей дарит. Я ей сказала, что уведу его! И знакомиться приду. Потребую отступные за совращение. Маринке-то тогда сколько было годков? Не восемнадцать. Дедку-то она врала. А потом я решила: Маринка мне должна платить. Маринка, а не дедок. Видишь, какая я благородная? Трогать не стала. Пусть живет с молодухой, если хочется. Хоть снял Маринку с моей шеи. Но дочь должна помогать матери. Я и пошла за ней. Я ее выследила! Выследила, слышь? И пришла в гости. Но его не было. Посмотрела, как живет. Сука! Я ей тогда сказала: будешь матери денег привозить, иначе не дам тебе тут жить. Приду знакомиться. Все про тебя расскажу. Она и испугалась. Испугалась, слышь? Наверное, изображала из себя целку. Он-то не знал, чем она занималась до знакомства с ним. Ну, Маринка меня быстро домой спровадила, но денег дала и пообещала еще давать. И привозила. И выпивку мне привозила. Боялась, тварь! Но что со мной теперь будет?! – Валентина завыла, закрыв лицо руками. – Что я теперь буду делать?!

«А мамаша не могла прикончить Маринку?» – подумала я, но тут же ответила себе, что Валентина не смогла бы нажать на курок, или если бы все-таки нажала, то промазала бы, да и откуда ей взять пистолет? А главное, кто же убивает курицу, несущую золотые яйца? Но с другой стороны, мозг-то у Валентины здорово затуманен… И все-таки мне не верилось, что это она прикончила дочь.

– Вы давно были в квартире Артема Александровича?

Хозяйка отняла руки от лица, размазала слезы по щекам, задумалась, наморщив лоб, потом призналась, что не помнит. Совсем не помнит.

– Но не сегодня?

– Нет, конечно. Чего мне там сегодня делать?

Я опять спросила, когда Марина приезжала к матери в последний раз.

– Так сегодня и приезжала, – выпучилась на меня Валентина. – С утра. Приехала и уехала. Нет, не сразу уехала. Звонила кому-то от меня. Или ей кто-то звонил. Нет, она, наверное. Ей сюда давно никто не звонит. Про бабу новую дедову говорила. Это я точно помню. Я про эту бабу тогда и узнала. Маринка-то думала, что я не слушаю, на кухне пиво пью. А я – пиво пивом, а слушаю. Маринка еще дверь в кухню закрыла, но у меня слух о-го-го! Вот так-то!

Хозяйка открыла водку, пояснив, что пьет она по правилам: вначале то, что послабже, потом покрепче.

Затем она продолжила свой рассказ, периодически направляемый в нужное русло моими вопросами.