Марш обреченных (СИ)

Бородач коротко глянул на себя и, не заметив ничего критичного, вновь бросился вперед, орудуя своим дрыном. Он ощутил, как его что-то кольнуло, но увидав на рубахе крохотное багряное пятнышко, быстро успокоился. Решил, будто ранение не критичное. Однако я хорошо видел со стороны, как его бок неумолимо заливается красным. Буквально два вздоха назад еще ничего не было. А теперь материал одежды так густо напитался, что аж прилипал к телу. А после очередного богатырского замаха Гугоша, кровь потекла уже по его бедру.

Прошло меньше полуминуты, и физиономия разбойника стала белее мела. Дубина выпала из его ослабевших рук при следующем замахе. А сам он с протяжным «у-у-ух!» осел на утоптанную почву тракта.

— Бать? Батя! Ты чаво это?! — взволнованно вскрикнул паренёк, оборачиваясь к подельнику.

Ни фига себе, какой у них тут семейный подряд! Ну ничего, сейчас я эту милую традицию прерву…

Пока безусый грабитель щелкал клювом, отвлекшись на своего родителя, я кинулся к нему, заходя чуть со спины. Нож я перекинул из правой руки в левую уже тогда, когда она распласталась в выпаде. Все выглядело так, будто я изначально собирался просто ударить недомерка голой ладонью, но потом в ней как по волшебству материализовался клинок. И вновь сталь играючи пронзила тело, наглухо засев под левой лопаткой.

— У-у-у-а-а-а! Дядька! Дядька, спасай! А-а-а-а-а!

Пацан хрипло заголосил, выгибаясь дугой, а потом рухнул прямо на папашу. К сожалению, свое оружие я не успел вызволить. А тупой отрок, барахтаясь и крутясь на земле, вогнал его себе по самую рукоятку. Новый приступ истошного воя, конечно, порадовал мои уши. Однако плюсы на этом заканчивались. Ведь против самого опасного из всей троицы лиходея, я остался без своего главного козыря.

— Ну, сучья бестия, конец тебе! — с жаром пообещал патлатый. — Шкуру с тебя спущу, клянусь Ваэрисом!

Разбойник принялся раскачивать гирьку кистеня, держась на почтительном расстоянии от меня. А я лихорадочно размышлял, что мне делать. Может, палашом попытаться протянуть этого отброса? Да я же с ним как балерина с отбойным молотком! Но что мне еще остается?!

Схватившись за эфес, я потянул меч из висящих сбоку ножен. Боже мой! Какой же он тяжелый и неуклюжий в моих руках! Но, кажется, у меня неожиданно появилась кой-какая идейка. Надо только немного настроится, что в условиях схватки оч-чень непросто…

Лохматое чудовище сделало бесхитростный замах, направляя грузик в горизонтальный полет. Я подставил под него клинок и кожаный ремешок закрутился вокруг лезвия.

— Ну вот и всё, выродок! — торжествующе выкрикнул патлатый, дергая за кистень.

Он уже праздновал победу, полагая, что обезоружил меня. А я даже не стал пытаться удержать палаш. Я его попросту отпустил. Лиходей ловко увернулся от летящей в него почти метровой полоски стали. Но вот чего он никак не ждал, так это того, что я прыгну за ней следом.

Ну же, давай, не подведи! «Фазис», «Мнима» и «Нин!» Я обратился к дремлющей внутри меня силе. Это пока еще не было привычным действием. Однако я всячески помогал себе, воскрешая в разуме знакомые образы. Пальцы мои пробежались по воображаемой клавиатуре несуществующего в этом мире фортепиано, и в растопыренной ладони зародилось слабое свечение. Спустя одно неописуемо ничтожное мгновение, оно с гудением трансформировалось в струю ревущего синего пламени. Но в отличие от прошлого опыта, когда я призывал эти чары в доме Адамастро, на сей раз я увеличил длительность магической фразы. Оттого и огненный поток у меня получился толще кулака.

Я сбил негодяя с ног и пока он не успел очухаться, приставил пятерню с активированным заклинанием прямо к его роже.

— И-и-и-и-и-и-а-а-а-а!!! — свиньёй завизжал ублюдок, жмурясь и ошалело мотая башкой.

Гаденыш бился, лягался, вырывался. Он всячески норовил скинуть меня, но я методично выжигал каждый квадратный сантиметр его лица, превращая щербатую морду в черную обугленную маску. Удушающий смрад горелой плоти ударил по ноздрям так мощно, что я на некоторое время потерял обоняние.

Я видел, как лопается кожа подонка и как закипает выступающая в трещинах сукровица. Как сгорают спутанные нечесаные волосы. Как под воздействием высокой температуры, стягивается рот, обнажая кривые зубы. Это всё происходило на расстоянии вытянутой руки от моих глаз, шокируя меня ужасающими деталями. Совсем скоро ублюдок затих. А я, пребывая в состоянии глубочайшего аффекта, всё не прекращал прожаривать его череп. Остановился я только тогда, когда прожег мясо до самых костей.

Слегка пошатываясь, я поднялся с обезображенного трупа и развернулся к притихшему отроку. Он всё еще оставался жив, хотя и старался прикинуться покойником. Однако мне нужен был мой нож…

Веки недомерка подрагивали при каждом моем шаге. Иногда он даже заметно жмурился. Потому принять его за мертвого мог разве что полный кретин. И когда малец догадался, что его «великолепная» игра провалилась, он жалобно заскулил: