Маршак

Иммануэль Самойлович поведал мне, что его отец слыл в юности знатоком иврита и Священного Писания; он был одним из переводчиков поэтических текстов книги «Дом молитвы», изданной в 1907 году в Вильнюсе. Мне удалось разыскать эту книгу; к сожалению, имена переводчиков стихов в ней не указаны, — указан лишь переводчик текста — Вол., но приведу здесь не полный текст, а отрывок стихотворения «Песнь о козице». Обычно такие стихи, как пред-пасхальные агады, читали и распевали в канун Пасхи:

…Отнимет Бог у смерти меч,
Спешивший мясника упечь,
Что на убой вола обрек,
Который выпил ручеек,
Гасивший ярый огонек.
Тот самый, что дубину сжег,
Свалившую собаку с ног
За то, что на кота насел.
Который козицу заел.
Отец мне сам ее купил,
Два целых Зевса заплатил,
Козица, козица.

Процитирую отрывок из маршаковского «Дома, который построил Джек»:

Вот пес без хвоста,
Который за шиворот треплет кота,
Который пугает и ловит синицу,
Которая часто ворует пшеницу,
Которая в темном чулане хранится
В доме,
Который построил Джек.
А это корова безрргая,
Лягнувшая старого пса без хвоста,
Который за шиворот треплет кота,
Который пугает и ловит синицу,
Которая часто ворует пшеницу,
Которая в темном чулане хранится
В доме,
Который построил Джек.

А эти стихи — один из первых вариантов С. Я. Маршака — еще больше похожи на «Песнь о козице»:

Вот два петуха,
Которые будят того пастуха.
Который бранится с молочницей строгою,
Которая доит корову безрогую,
Лягнувшую старого пса без хвоста,
Который за шиворот треплет кота,
Поймавшего крыс,
Забравшихся в рис,
В доме, который построил Джек.

Сравнив эти два отрывка, я предположил, что переводчиком обоих, скорее всего, был С. Я. Маршак.

Дружба с Иммануэлем Самойловичем явилась для меня продолжением моего знакомства с С. Я. Маршаком. Мы часто и много беседовали о Самуиле Яковлевиче. По рекомендации Иммануэля Самойловича я стал общественным сотрудником Комиссии по литературному наследию С. Я. Маршака. Иммануэль Самойлович был ответственным секретарем комиссии.

Однажды я рассказал ему о своей находке — в «Сборнике молодой еврейской поэзии» (Еврейская антология. М.: Сафрут), изданном под редакцией В. Ходасевича и Л. Яффе, я обнаружил два неизвестных перевода Маршака из 3. Шнеура и Д. Шимоновича. Зная, что готовится собрание сочинений Самуила Яковлевича, я предложил включить найденные мною переводы в это издание. Иммануэль Самойлович согласился с тем, что перевод из Шимоновича (стихотворение «Сфинксы») представляет большой интерес, а перевод стихотворения Шнеура «В горах» выполнен просто замечательно, но сказал:

— Еще не время. Да и в течение всей жизни Самуил Яковлевич никогда не вспоминал об этих стихах. Он был человеком русской культуры, русским поэтом. Помните его стихи:

По-русски говорим мы с детства,
Но волшебство знакомых слов
Мы обретаем, как наследство,
В сиянье пушкинских стихов.

— Но ведь все равно и «Сиониды», и «забытые» переводы Маршака с еврейского когда-то придут к читателю, — настаивал я.

— Сейчас их включить в собрание не дадут. Не разрешают даже поместить предисловие А. Т. Твардовского из-за того, что он упоминает о небольшой статье Маршака в «Известиях», в которой Самуил Яковлевич воздал должное таланту и мужеству Солженицына, а уж еврейская и библейская темы для нынешних литературных функционеров ненавистнее и страшнее, чем гулаговская…

Как-то раз я спросил Иммануэля Самойловича: что, по его мнению, привело Маршака к детской литературе, тем более уже в зрелом возрасте. Он задумался и ответил так:

— Во-первых, я убежден, что делить поэта на «детского» и «взрослого» невозможно… Во-вторых, Самуил Яковлевич всю жизнь любил детей. И дети отвечали ему взаимностью. Ни одного письма от детей Самуил Яковлевич не оставлял без ответа. Он старался исполнить не только их просьбы, но порой даже прихоти. Вступал в переписку с руководителями разных городов, чтобы те помогали детям, нуждающимся в этом… Я хочу подготовить статью «Дети пишут Маршаку», похожую на публикацию Самуила Яковлевича «Дети пишут Горькому».