Маршак

Но вот я приступил к ознакомлению с историей болезни пациентки, и во мне заговорил „голос специалиста“. Я почуял что-то недоброе. Я обратил внимание на одну важную гематологическую деталь — необоснованный сдвиг формулы. В сочетании с малокровием это могло указывать на рак. Рентгеновское исследование, произведенное через два дня, подтвердило диагноз: рак желудка. Операцию делал чудесный хирург профессор Павел Иосифович Андросов. Раковая опухоль, которую мы увидели на столе, была совсем маленькой — величиной с ноготь. Павел Иосифович артистически удалил две трети желудка, и больная, несмотря на то, что болела еще диабетом, при котором операции проходят плохо, быстро пошла на поправку. Однако через десять месяцев разыгралась драма. При очередном осмотре я определил у Тамары Григорьевны маленькое уплотнение в печени.

Все было кончено, непоправимо. Через несколько месяцев Тамара Григорьевна умерла».

И далее в своих воспоминаниях Иосиф Абрамович пишет: «С. Я. Маршак отдавал последние силы близкому человеку. Я не могу забыть его чуткой повседневной заботы о больной, когда он долгие часы сидел возле нее и потом уезжал к себе и снова возвращался в клинику. Он был жертвенно беспощаден к себе и, казалось, не знал утомления».

Тамаре Григорьевне Габбе Маршак посвятил одно из самых лучших своих восьмистиший:

Люди пишут, а время стирает,
Все стирает, что может стереть.
Но скажи — если слух умирает,
Разве должен и звук умереть?

Он становится глуше и тише,

Он смешаться готов с тишиной.
И не слухом, а сердцем я слышу
Этот смех, этот голос грудной.

Тамару Григорьевну Габбе похоронили на Новодевичьем кладбище. В 1962 году на ее могиле установили памятник, на нем выгравирована строфа Маршака:

Ты горстью пепла стала, ты мертва.
Но помню, как у смертного порога
Произнесла ты медленно слова:
«Люблю я сильно, весело и строго».

Одно из самых проникновенных и философских стихотворений «Надпись на камне» написал Маршак вскоре после смерти Габбе:

Не жди, что весть подаст тебе в ответ
Та, что была дороже всех на свете.
Ты погрустишь три дня, три года, десять лет,
А перед нею — путь тысячелетий.

МАНДЕЛЬШТАМ, МИХОЭЛС, МАРШАК

В начале — несколько слов о влиянии библейской поэзии Маршака на творчество Мандельштама. Самуил Яковлевич был старше Осипа Эмильевича немногим больше чем на три года. Первые стихи свои на библейскую тему Маршак написал еще в начале XX века, Мандельштам же обратился к этой теме значительно позже. Быть может, самое примечательное его стихотворение на эту тему — «Среди священников левитом молодым…», написанное в 1917 году и посвященное А. В. Карташеву — видному ученому, церковному деятелю, занимавшему пост министра исповедания во Временном правительстве. Это стихотворение Мандельштама вызвало немало споров:

Среди священников левитом молодым
На страже утренней он долго оставался.
Ночь иудейская сгущалася над ним,
И храм разрушенный угрюмо созидался.

Он говорил: небес опасна желтизна!

Уж над Евфратом ночь: бегите, иереи!
А старцы думали: не наша в том вина —
Се черно-желтый свет, се радость Иудеи!

Он с нами был, когда на берегу ручья

Мы в драгоценный лен Субботу пеленали
И семисвешником тяжелым освещали
Ерусалима ночь и чад небытия.

К стихотворению о гибели Иерусалима, предсказанной молодым левитом, Мандельштам пришел не случайно. Двумя годами ранее он написал «Петрополь». Это стихотворение о другом времени, о другом городе. Однако пророчество молодого левита не давало покоя Мандельштаму накануне революции в Петербурге.

В Петрополе прозрачном мы умрем,
Где властвует над нами Прозерпина.
Мы в каждом вздохе смертный воздух пьем,
И каждый час нам смертная година.

Богиня моря, грозная Афина,

Сними могучий каменный шелом.
В Петрополе прозрачном мы умрем, —
Здесь царствуешь не ты, а Прозерпина.