Маршал

Страшный шаг. Опасный шаг. Но ситуацию нужно было разрешать самым решительным образом. Иначе будет упущено время и провалена работа со всеми вытекающими последствиями. Тем более, что Михаил Николаевич хорошо помнил доклад Льва Захаровича, который тот сам сделал в 1940 году, после изучения вопроса. Сейчас он не был ни главой Государственного контроля, ни руководителем политического управления РККА, но его влияние в СССР в целом и партии в частности сложно было переоценить. Он фактически руководил пропагандой на территории СССР, имея весьма серьезное влияние. Именно Мехлис, оказавшись в плену заблуждений, сфабрикованных Ежовым, методично и последовательно не только проводил пропагандистскую кампанию на уничтожение врагов народа, но и лично отстаивал перед Иосифом Виссарионовичем повышения квот на расстрелы. Успешно, кстати, отстаивал. Он все всегда делал с огромной, колоссальной энергией и убежденностью в своей правоте. Иногда это приносило успех, иногда нет, но в целом, в 1936 году он был очень сильной фигурой на политическом раскладе СССР. Конечно, пока Мехлис не имел того веса, что приобретет года через четыре, но больше обратиться было не к кому. Не товарища же Сталина приглашать на заседания комиссии?

– Здравствуйте Лев Захарович, – поприветствовал с порога Мехлиса Тухачевский.

Тот, не испытывая никаких теплых чувств к "Бонапарту", ограничился очень холодным приветствием – сухо пожал ему руку и сразу перешел к делу.

– У вас дело ко мне?

– Да. Я хотел с вами посоветоваться, как с более опытным партийным товарищем.

– Вот как? – Во взгляде Мехлиса проскользнула заинтересованность. – Это неожиданно. Присаживайтесь.

– Понимаете, – начал ломать комедию Тухачевский, – я запутался.

И маршал разразился большим и длинным, заранее заготовленным монологом, в которым пытался аргументированно и развернуто изложить речь самого же Льва Захаровича, которую тот должен был произнести только через четыре года.

Тут шло и красочное описание низкой военной культуры армейских кадров, из чего вытекало их искаженное представление о характере современной войны. И слабость военно-научной работы в армии в частности, и в стране в целом. Забвение уроков прошлого, например, опыта старой русской армии. И пренебрежение к изучению современной военной теории из-за раздуваемого культа "опыта гражданской войны", который практически невозможно применить к реалиям межгосударственных военных столкновений, тем более, современных, прошедших за последние пятнадцать лет колоссальный путь, привнеся массу неосвоенных и не осознанных новшеств. Не обошел Михаил Николаевич и скользкую тему пропаганды, отметив, что направленность пропаганды на непобедимость Красной Армии дает обратной эффект – бойцы и командиры РККА не получают мотивации к саморазвитию и халатно относятся к своим обязанностям, считая, что они всегда смогут врага "шапками закидать", а потом восстанет рабочий класс на его территории. И так далее.

Лев Захарович слушал очень внимательно, смотря прямо в глаза Тухачевскому немигающим взглядом, никак не выражая свое отношение к его речи. -… Вот и получается, что я в полной растерянности, – развел руками Михаил Николаевич.

– Что вы конкретно от меня хотите? – Невозмутимо спросил Мехлис. – Я не считаю, что вы запутаны или растеряны. Напротив, у вас очень упорядоченное представление о вопросе.

– Которое не совпадает с официальной позицией.

– И вы хотите, чтобы я вам поверил?

– Зачем? Я хочу, чтобы партия проверила мои слова. Поэтому и обратился к вам за советом о том, как это можно сделать? В идеале, конечно, было бы неплохо провести серьезные учения, которые потом непредвзято разобрать и сделать выводы.

Причем не простые учения, а в виде столкновения старой школы с новой. Но… – замялся Тухачевский.

– Что, но? – Слегка удивленно взглянул на него Мехлис.

– Дело в том, что я ставлю на повестку дня много очень непривычных вопросов, положительное решение по которым должно разительно изменить очень многое в армейском строительстве СССР. Начиная от подготовки рядовых красноармейцев и заканчивая освещением этой деятельности в газетах, книгах и кино. Меня могут не понять. Поэтому я хочу, чтобы вы Лев Захарович, в качестве партийного представителя, поприсутствовали на работе особой комиссии при наркомате Обороны по вопросам реформирования РККА.