Маршал Баграмян

И в нашей стране были попытки исказить, по-своему истолковать события минувшей войны, исходя из политических, очернительских намерений «демократических» разрушителей Советского Союза. Появились и добросовестно заблуждающиеся, даже крупные военачальники. Например, маршал Чуйков стал доказывать в печати, что Берлинскую операцию надо было проводить сразу после Висло-Одерской, без паузы и закончить войну на несколько месяцев раньше и с меньшими потерями.

Дискуссия на эту тему приобретала широкий, а главное, нежелательный негативный характер. Была создана специальная комиссия, в которую включен и маршал Баграмян. Комиссия объективно рассмотрела и оценила обстановку тех дней.

Гитлеровское командование спешно готовило контрмеры. Угроза была реальной. Генерал-полковник Гудериан так писал об этом замысле: «Немецкое командование намеревалось нанести мощный контрудар силами группы армий „Висла“ с молниеносной быстротой, пока русские не подтянули к фронту крупные силы или пока они пе разгадали наших намерений».

В группе армий «Висла» было до 40 дивизий, да еще в Штеттине находилась 3-я танковая армия, если бы эти силы нанесли удар по тылам фронта Жукова, произошла бы катастрофа. Советские части, ушедшие далеко вперед, израсходовали к этому времени запасы горючего, боеприпасов, продовольствия. Все службы обеспечения отстали. Удар противника пришелся бы именно по ним. Трагическая развязка казалась неотвратимой.

В этих вроде бы безвыходных условиях (резервы Ставки, если бы она их дала, не успели оказать помощь) Жуков проявил исключительную находчивость, связанную с огромным риском. Но риск этот был основан на точных расчетах маршала. Он сам говорил об этом так: «Рисковать следует, но нельзя зарываться».

Войска 2-го Белорусского фронта должны были разгромить гитлеровцев в Восточной Померании и тем обеспечить фланг 1-го Белорусского фронта, но они не справлялись с этой задачей. Жуков понимал: окончательный исход Висло-Одерской операции и успехи, достигнутые в ней, теперь зависят от ликвидации немецкой группировки в Восточной Померании. Можно было обезопасить свой фланг, прикрыв его частью сил. Но удержат ли они мощный удар группы армий «Висла»? Вот в этом случае будет риск, не подкрепленный расчетом, а по принципу «или — или». Это был не жуковский вариант; он привык решать проблемы с твердой уверенностью в успехе и поэтому принимает решение — развернуть в сторону нависшей угрозы четыре общевойсковые и две танковые армии совместно со 2-м Белорусским фронтом, в короткий срок уничтожить группу армий «Висла» и затем быстро вернуть войска на берлинское направление до того, как противник создаст здесь группировку, способную наносить контрудары.

Легко и просто рассуждать нам о повороте войск на новое направление. Представьте себе, что такое шесть армий и как невероятно трудно повернуть такую армаду для переноса ее ударной силы с запада на север, в сторону Балтийского побережья.

И все это состоялось: и поворот наших армий, и удар по гитлеровской армаде «Висла», и полный ее разгром усилиями войск Жукова и Рокоссовского. К сожалению, нет возможности описывать происходившие там тяжелые и кровопролитные сражения — они длились почти два месяца и завершились нашей победой в конце марта 1945 года.

Если бы не была ликвидирована угроза удара во фланг, 40 немецких дивизий «захлопнули» бы войска Жукова, устремленные на Берлин, и взятие немецкой столицы не состоялось бы.

Все это было разъяснено оппонентам Жукова, и кривотолки были сняты. Мнение Баграмяна, конечно же, имело весомое значение.

* * *

Генерал армии Грибков рассказал мне о встречах с Баграмяном на армянской земле.

— Я был командующим войсками 7-й гвардейской армии в Ереване. Иван Христофорович был депутатом Верховного Совета СССР от Эчмиадзинского избирательного округа — там дислоцировались части 7-й гвардейской армии.

Каждый его приезд в Армению был значительным для меня. Встречи и беседы с ним обогащали меня в вопросах истории армянского народа. Интересны были его рассказы о своем детстве и юношестве, о революционных годах, когда молодому человеку трудно было ориентироваться — кто за красных, а кто за белых. Баграмян избрал верный путь.

Иван Христофорович был внимательным собеседником, всегда выслушивал, не перебивая. Свои обещания в ответ на мои просьбы всегда точно выполнял. В армии всегда были различные проблемы — то ГСМ хотелось иметь побольше для боевой подготовки войск, то палаток новых несгораемых или штабных машин хотелось получить в первую очередь.

Он говорил:

— Напиши мне памятную записку, что тебе необходимо.

Записку он клал в карман и по возможности помогал.

Иван Христофорович любил свою малую родину — Армению и большую родину — Советский Союз.

Как-то в 1966 году прилетел в очередной раз в Ереван, а в это время намечался Пленум ЦК Компартии Армении. Я тогда был членом ЦК и членом Бюро ЦК, депутатом Верховного Совета Армении. На этом пленуме намечалось освобождение Первого секретаря ЦК За- робяна и избрание нового Первого секретаря, Антона Ервандовича Кочиняна.