Маршал Баграмян. «Мы много пережили в тиши после войны»

«18.06.31 г.

Тамара-джан! Представь себе, что буквально нет ни одной минуты, чтобы свободно отдохнуть и заняться личными делами. Нагрузка большая. Единственный день отдыха, который формально числится свободным, бывает занят больше остальных. В этот день обыкновенно готовимся по политэкономии по „Капиталу“ Маркса. Задание бывает обычно проработать стр[аниц] 60–70. А это по Марксу надо помножить еще в три раза, т. к. буквально приходится каждое выражение читать несколько раз, чтобы понять, что тут сказано. В эти же дни подтягиваем все свои хвосты по другим предметам.

И ты поверь, что прямо нет времени писать письма. Я сейчас страшно беспокоюсь об Абгаре и ничего не могу сделать. Надо писать, но нет времени. Напиши ты, прошу.

Тамара-джан! В том письме я просил Мусика и Марго мне написать письма о своих занятиях и успехах. Ты им скажи, пусть напишут.

Тамара-джан! Надеюсь, что тебе сейчас стало легче… Ты должна особенно следить за собой. Здоровье нажить нельзя, его скорее теряют. Поэтому ты не отказывай себе в питании. При хорошем питании и спокойной жизни (а это сейчас возможно) можно поправиться. Так что еще раз прошу: следи за собой.

Тамулик-джан! В последнем твоем письме слово [искреннее] на меня произвело сильное впечатление. Признаться, я бесконечно был рад, я словно нею тебя почувствовал. Это слово лишний раз убедило меня в твоей глубокой привязанности ко мне…

Тамулик-джан! Радость моя, пришли из снимков что-либо. Я забыл взять твою карточку и детей. Пришли. Фотография — тоже связь. Да, забыл сообщить тебе, что я ударник и до сих пор иду на лучших отметках в отделении. Пока кругом „хорошо“. Приеду в Москву 1 октября. Осталось всего 2 месяца и 12 дней. Поцелуй детей.

Целую тебя крепко, крепко. Жду письма. Твой Ваня».

Писем в годы войны написано много. Привожу только одно из них, но читатели должны представить, в какие роковые дни оно написано — начало осени 1941 года, когда армии отступали и все напрягали последние силы, чтобы остановить врага.