Маршал Блюхер

Блюхер помолчал. Врач по–своему прав. Эти окаянные болячки могут подкосить в самую трудную минуту. Но надо ехать…

10 мая, опираясь на костыль, Блюхер пришел к военкому. Голощекин обрадовался:

— Воспрянул духом! Спасибо. Мандат ждет. Бери и действуй.

Блюхер прочитал: «Предъявитель сего товарищ Василий Блюхер Уральским областным военным комиссариатом назначается главнокомандующим всеми отрядами, оперирующими под Оренбургом.

Всем начальникам отрядов на означенном фронте предписывается точное и беспрекословное подчинение всем распоряжениям товарища Блюхера»[13].

Свернул удостоверение, положил в карман. Выразительно произнес:

— Главнокомандующий без войска!

Голощекин нахмурился:

— Отсюда возьмете Первый Уральский полк Красной Армии. Только что сформировали по новому декрету Совнаркома. Рабочие. Добровольцы.

— А командный состав?

— Кадровые офицеры. Мы с ними заключили договора на шесть месяцев. Кроме Первого Уральского примите здесь екатеринбургский эскадрон, а в Челябинске—рабочий отряд Елькина и батарею. Заверните в Самару. Может быть, еще у Куйбышева возьмете отряд или батарею. Присылайте чаще донесения.

И на следующий день эшелоны двинулись в путь.

В Самаре Блюхер встретился с Куйбышевым. Рассказал о своих былых фронтовых делах, о назначении главнокомандующим, о трудной дороге. Попросил подкрепления. Куйбышев выслушал внимательно, что‑то записал в тетрадке, сказал улыбаясь:

— Главком! Скажи, пожалуйста, главком! Вот тебе и писарь сто второго запасного! А помнишь разговор вот у этого стола в ноябре прошлого года? Как ты тогда оробел!

— Я и сейчас немножко робею, товарищ Валериан. Вам могу сказать все, что думаю. Вы для меня ближе отна родного. Кое–чему я за это время научился. И почитал, и посмотрел, и повоевал. И все‑таки это громкое звание, «главком», меня как‑то давит. Ведь у меня за спиной всего–навсего двухклассная сельско–приходская школа. Все самоучкой беру. А здесь еще раны раскрылись. Гак некстати… И знаете, что меня всегда выручает, как бы приподнимает, это наше партийное надо. Сам Ленин говорит нам — надо! Отступать некуда. Или мы их разобьем, или они нас скрутят. Извините, если что не к месту сказал или лишнее…

— Все вроде к месту. Главная мысль выражена с большой ясностью: надо. Это у всех у нас в крови. И мне бывает трудно, кажется, силы на пределе, и вот тут появляется надо. Словно второе дыхание. И помогает преодолеть слабости, свойственные каждому человеку. Ведь мы не железные. Мы самые обыкновенные люди… А теперь от общего разговора перейдем к конкретным делам. У нас нет отряда, но мы его организуем и пошлем вслед за вами. В предельно короткий срок.

— Спасибо, Валериан Владимирович!

— Это тебе спасибо. И за то, что зашел, и за то, что до всего доходишь самоучкой. Пиши, как и прежде. Обо всем пиши. Как говорил — начистоту.

Куйбышев проводил Блюхера до двери, сильно пожал руку:

— Счастливого пути, Василий Константинович!

И снова стучат колеса, мелькают деревни и города. И снова неприятные разговоры с железнодорожным начальством о первой очереди, о срочной отправке. И когда не помогает мандат главкома, выручает маузер. Стоит только намекнуть. Эшелоны торопятся, эшелоны идут полным ходом до Борской. А здесь хмурый, неразговорчивый начальник станции предупреждает:

— Обложили казачишки линию. Не знаю, проскочите или под откос пустят. Глядите сами. Не мне вас учить, товарищ главнокомандующий.

— Да я не гордый. Поучи, пожалуйста.

— Не моего ума дело.

Блюхер не спеша вернулся в штабной вагон. Развернул карту.

До Оренбурга еще далеко. Фронт, оказывается, ближе, чем думали. Нужно собрать командиров, комиссаров, посоветоваться.

Совещание было коротким. Блюхер рассказал о сигнале начальника станции, изложил свое мнение — надо прорываться к Оренбургу. Попросил высказаться.

Присутствующие молча переглянулись. Прошло несколько тягостных минут.

Молчание злило Блюхера. В чем дело? Ошеломлены новостью или не согласны с выводом?

Встал заместитель командира 1–го Уральского стрелкового полка Павлищев:

— Гражданин главнокомандующий, по–видимому, удручен пассивностью собравшихся. Все объясняется просто. Обсуждать‑то, в сущности, и нечего. Нужен боевой приказ, в котором будут определены исполнители и сроки.

— Иван Степанович прав, — сказал начальник штаба Бартовский. — В боевой обстановке дебаты излишни. К тому же мы не располагаем разведывательными данными, на основе которых можно строить оперативные выводы.

— Вывод один — надо пробиваться к Оренбургу, — подытожил неприятный разговор Блюхер. — Через час выступаем на Бузулук.

Все ушли. Блюхер свернул карту. Упрекнул самого себя: «Надо было собрать одних коммунистов. С этими наемными военспецами пока нет общего языка. И будет ли — покажет время. По–своему они правы. Сейчас, наверное, злословят по адресу главнокомандующего, который не командует, а митингует. Ладно, учтем и этот урок».