Маршал Блюхер

Вася хотел сказать: «Сегодня многих зря тронули» — но вовремя удержался. Даст по шее. Спрятал пакет в потайной карман и торопливо зашагал к Фонтанке. На углу остановился, прислушался. От Невского доносился скрежет железа о камни. Догадался — это дворники сдирают с панелей и мостовых застывшие капли крови. Зябко вздрагивая, побрел к Аничкову мосту. Замер, уловив тревожный цокот копыт. С нарастающим озлоблением подумал:

«Все еще рыскают, стараются. В Питере‑то можно воевать, это не то что с японцами. Хоть бы кто‑нибудь сдачи дал».

Вася потер озябшие руки и так же медленно двинулся дальше…

Когда возвращался на Горсткину улицу, услышал частые выстрелы — похоже, что на Васильевском острове. Нашлись смелые люди, бьют погромщиков.

В купеческий дом Вася вернулся поздно вечером. На полу валялись листки из разодранных книг и тетрадей. Одеяло скомкано, подушка распорота. «Кто же это здесь хозяйничал? — с тревогой подумал Вася. — И в моем углу, видать, шарили, все перевернули…»

Скрипнула дверь. Вошла кухарка, сказала укоризненно:

— Заявился… Пойдем, обед подогрею…

— А кто здесь был, Мария Васильевна?

— Приходили жандармы, искали какие‑то запретные листки. Петюшку‑то нашего на улице арестовали. Казачьего офицера вдарил, не то булыжником, не то поленом. И у меня выпытывали, что говорил Кузнецов и поздно ли приходил домой и не было ли у него какого оружия. Я им все честь по чести высказала…

— Что высказала?

— Хвалил щи и кашу, по кухне помогал, а с оружием на меня еще никто не ходил. Я человек, а не медведица. А тебя если будут спрашивать, прикинься глупеньким. Дурачков не трогают. Да ты что вроде пришибленный?

— Петю жалко. Был один дружок и тот пропал.

— Ничего, Васенька, ничего, дорогуша. Свет не без добрых людей. Да ты держись, держись. Не маленький — в такие годы плакать не годится. Пойдем покормлю…

— Ничего я не хочу. Ничего мне не надо…

— Да не будь ты простоквашей, парень. Жизнь, она разная получается, чаще горькая, чем сладкая. Петя грамотный, умный — выкрутится. В тюрьме посидит, в Сибири поживет, не он первый и не он последний. Сегодня многих арестуют и многих похоронят. А весь народ в тюрьму не запрячешь и в Сибирь не загонишь. Это сердцем понять надо…

Мария Васильевна оглянулась на дверь и совсем тихо добавила:

— Наболтала я тебе лишнего, Васенька. Держи это при себе. Понял? А теперь айда на кухню. Я тебя хозяйским пирогом угощу. С антоновскими яблоками…

4

Вася читал толстую изрядно потрепанную книгу. Так увлекся, что не слышал, как вошел и приблизился к столику хозяин. Рассерженный непочтительным равнодушием «рассыльного», Клочков стукнул по книге металлическим аршином, сердито спросил:

— Ты где это взял?

Вася вскочил, сказал тихо:

— Купил. На Литейном. У Гамулина.

— С каких это капиталов?

— Потихоньку собрал. Дают… за услуги.

— Врешь, подлюга! Воруешь. Я давно замечаю…

От обиды у Васи задрожали губы, лицо покраснело.

Рвущимся от ярости голосом крикнул:

— Сам ты вор и жулик! И приказчики и лотошники. Все тащут и обманывают.

— Цыц, паскуда! Ты у кого этому научился? У Петьки Кузнеца? Я из тебя дурь выбью. Шкуру спущу!

Купец швырнул на стол аршин. Его сильная рука опустилась на голову мальчика, вцепилась в волосы. Вася рванулся к столу, схватил аршин. Хозяин отпрянул к стене, выставил широкие густо налитые кровью ладони и, пятясь к двери, пригрозил:

— Только тронь… Я тебя упеку! Упеку…

Угроза как бы подхлестнула Васю, и, не владея собой, он ударил аршином по руке хозяина. Тот удивленно охнул и выскочил за дверь.

«Что я наделал! Сейчас он пошлет сюда сторожей. Вызовет городового. Надо бежать», — решил Вася.

Из‑под кровати вытащил самодельный деревенский сундучок, сунул в него книги и мамино полотенце. Руки не слушались, дрожали и не сразу попали в рукава пальто.

За дверью Вася наткнулся на кухарку.

— Ты куда это?

— Прощайте, Мария Васильевна. Домой.

— Да ты что? Опомнись!

— Некогда! — махнул рукой мальчик и побежал на улицу. И только на Фонтанке остановился, осмотрелся по сторонам. Тихо. Хорошо, что нет прохожих. Если придется удирать, никто не задержит. Только надо идти не к Невскому, а в противоположную сторону. Там, в доме 135, живет дядя Иван Павлович Блюхер. У него можно спрятаться, переночевать.