Маршал Говоров

11 декабря Ставка приняла важное решение — образовать с 17 декабря новый, Волховский фронт. Командующим был назначен генерал армии К. А. Мерецков. Он и командование Ленинградского фронта (генерал-лейтенант М. С. Хозин и А. А. Жданов) были вызваны перед этим в Москву.

17—18 декабря Ставка дала директиву Волховскому, Ленинградскому фронтам и правому крылу Северо-Западного фронта разгромить группу армий «Север» и деблокировать Ленинград. Замысел операции заключался в том, чтобы ударом центра Волховского фронта с рубежа реки Волхов в северо-западном направлении во взаимодействии с войсками Ленинградского фронта отрезать группировку противника на мгинском выступе и уничтожить ее. В то же время войска Северо-Западного фронта должны были овладеть Старой Руссой, а в дальнейшем ударом на Дно и Сольцы во взаимодействии с войсками Волховского фронта отрезать противнику пути отхода со стороны Новгорода и Луги.

Главная роль в операции по снятию блокады с Ленинграда отводилась Волховскому фронту. Он получал из резерва Ставки значительное усиление войсками и боевой техникой, в том числе две новые армии. В его состав входили теперь 4, 59, 2-я ударная и 52-я армии. Часть сил Ленинградского фронта, находившаяся южнее Ладожского озера (8-я и 54-я армии), примыкая к правому флангу Волховского фронта, должна была наносить удар в направления Тосно, окружить и уничтожить во взаимодействии с войсками Волховского фронта любанско-чудовскую группировку немцев. Войска, располагавшиеся на блокированной территории (42, 23, 55-я армии и Приморская оперативная группа под Ораниенбаумом), получили задачу содействовать общему наступлению и в свою очередь перейти в наступление в южном направлении, как только войска Волховского фронта достигнут рубежа Красное Село, Бегуницы[4].

Таким образом, общий замысел деблокады Ленинграда зимой 1941/42 года строился на главных усилиях войск Волховского фронта. Следует отметить при этом, что в начале января 1942 года, а точнее 10 января, Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение о широком наступлении на всем советско-германском фронте[5].

В послевоенных исторических трудах достаточно детально раскрыты причины, помешавшие деблокировать Ленинград в 1941—1942 годах. В данном очерке хотелось бы привести лишь некоторые моменты, изложенные в воспоминаниях непосредственных участников тех событий.

«В плане все было хорошо: и ясность цели и простота замысла. Не хватало только сил»[6]. В этих немногих словах бывшего командующего Волховским фронтом Маршала Советского Союза Кирилла Афанасьевича Мерецкова заключена оценка положения на фронтах в тот период. Ставка наметила начало наступления войск Волховского фронта на 26 декабря. Но силы еще не были собраны, и по просьбе Мерецкова начало операции откладывается до 7 января 1942 года. Однако перенос срока, по мнению того же Мерецкова, повлек за собой другое — изменился характер задуманной операции. «Прорыв с ходу отпадал... Противник, использовав передышку, основательно закрепился...»[7]

Да, 7 января войска Волховского фронта, начав операцию, успеха не имели. Командующий попросил у Ставки еще три дня на подготовку. Ставка дала в два раза больше. Наступление возобновилось 13 января — и опять-таки еще до сосредоточения у Мерецкова всех намеченных планом дивизий и завершения материально-технического обеспечения его наличных сил. В своих воспоминаниях Маршал Советского Союза Мерецков объясняет такую торопливость стремлением ускорить помощь жителям Ленинграда, смертность которых от голода продолжала катастрофически возрастать.

Войска Волховского фронта и 54-я армия пробивались к Ленинграду через сильную и глубокую вражескую оборону. Пробивались по лесам и болотам, по бездорожью, при недостатке боеприпасов. Солдаты и командиры знали, хотя и не в полной мере, чего стоят ленинградцам каждые сутки голодной блокады. Летопись тех дней хранит тысячи беззаветных подвигов воинов, неизмеримы были их духовный подъем и физические усилия в желании разорвать кольцо блокады. Но если нет дорог, в глубоком, по пояс, снегу отстают пушки, снаряды, танки. Бывало, что атака пехоты и продвижение ее на 2—3 километра в первой половине дня к вечеру сменялось отходом на то же расстояние.

Недели и месяцы бои шли в районах одних и тех же сел и деревень, в глухомани лесов. Погостье... Смердыня... От деревенек с такими горькими древними названиями остались лишь черные головешки, но в сводках и на картах в штабах они продолжали именоваться населенными пунктами, где идут бои.

Так проходила зима на внешних линиях блокады Ленинграда.