Маршал Италии Мессе: война на Русском фронте 1941-1942

Первые могли также быть зачислены в военные формирования, а украинцы и прибалты – в формирования вспомогательной полиции, но такими „освобождениями“ стали пользоваться лазутчики противника, что привело к существенному ограничению этих мероприятий, к тому же их политический резонанс был невысоким, так как они не нашли поддержки и ясного изложения на более высоком уровне.

„Ошибка немцев состояла, прежде всего, в двойственности их отношений к военнопленным. Главную ставку они сделали на освобожденных пленных, были даже разработаны „Правила в отношениях с военнопленными других национальностей“, регламентирующие их работу в тыловых службах: на кухне и в столовых, погонщиками скота, водителями. Но к основной массе попавших и сдавшихся в плен русских солдат преобладало жестокое и бесчеловечное обращение, что и послужило причиной отторжения местными жителями немецких „освободителей“ и вызывало резкие вспышки недовольства, чем активно пользовались русские в своей пропаганде“.

Это моя последняя цитата из доклада, сделанного в 1942 году, когда я представлял свои, возможно, простодушные взгляды, типичные в то время для многих итальянцев. Не знаю, смогут ли мои наблюдения и критические замечания облегчить понимание того горестного и болезненного момента нашего союзничества, который познали на себе „освобожденные“ народы: русские, украинцы и другие национальности советского общества.

Два итальянских солдата-чернорубашечника 63-го ударного легиона MVSN «Tagliamento» обедают, сидя на разбитом монументе И. В. Сталина на станции Ясиноватая Сталинской области

Итальянские солдаты убирают советский плакат, призывающий бороться с немецко-фашистскими захватчиками

Чтобы показать разницу между нами, итальянцами, и немцами, перейду к рассмотрению вопросов нашей политики в отношениях с гражданским населением и пленными на оккупированных территориях.

В предыдущей главе были представлены проблемы и факты, воспринимавшиеся мной, как свидетельские показания в докладах моих офицеров, но теперь, когда я оставил свой пост, все это стало для меня личными воспоминаниями, позволяющими извлечь определенные уроки и выводы.

К. С. И. Р. выполнял исключительно военные функции, но оперативная обстановка требовала стабильности на оккупационных территориях. Поэтому, несмотря на явно временный характер нашего пребывания, мы обязаны были дополнительно проработать вопросы по контактам с гражданским населением, по обращению с военнопленными и дезертирами, по использованию местных ресурсов и правосудия в административных рамках. Наши полномочия оставались всегда достаточно ограниченными, особенно во время первого периода, длившегося с июля 1941 года до июля 1942 года, когда К. С. И. Р. входил в состав немецкой армии и получал все приказы и директивы от германского командования, не отличающиеся гуманизмом.

Привожу фрагмент нашего доклада: „Официальные правила никогда не препятствовали нашему солдату выражать по отношению к русскому населению всю свою доброту, врожденное великодушие, щедро делиться чувствительностью своей души, так что итальянское командование часто находилось в открытом контрасте с немецкими приказами, защищая пленных и улучшая условия жизни всего гражданского населения“.

Во время быстрых наступательных операций летом 1941 года мы были вынуждены максимально использовать местные ресурсы, но при этом старались не портить отношения с населением. Когда дороги превратились в грязные болота, и снабжение частей полностью нарушилось, мы регулярно платили владельцам продовольствия, а не грабили их, как немцы.