Маршал Конев

Жизнь порой поразительно спрессовывает события. То, что вместилось в один месяц Наташиной жизни, трудно было бы пережить человеку, растяни эти события на долгие годы. Вспоминая прошлое, она вздрагивала и шептала: «Нет, этого не могло быть. Не могло! Не должно!..»

Но это произошло, и никто не может выбросить былого из её жизни…

Шёл июнь. Группу советских разведчиков направили в тыл врага. Разместившись на первой партизанской явке, Наташа инстинктивно, всем существом своим, вдруг почувствовала, будто попала в логово хищных зверей. Так оно и было. И в критической ситуации, когда в дом ворвались полицаи, она поступила так, как повелевал инстинкт самосохранения: ногой выбила окно, выпрыгнула наружу и открыла огонь из автомата. Заставь её сейчас повторить этот приём, совершить подобный бросок и всё последующее, она ни за что не смогла бы сделать. А тогда сделала. Вылетела в окно вслед за разорванной на куски рамой и открыла огонь по врагу. Это спасло её. Полицаи на какое-то мгновение растерялись. Воспользовавшись этим, Наташа могла бы уйти от погони, но она, имея в руках оружие, бросилась спасать своих товарищей. И сумела помочь им: на какое-то время задержала карателей, внесла сумятицу в их действия. Возможно, что кому-то из разведчиков удалось скрыться, — точно она этого, к сожалению, не знала. Но вскоре поняла, что если кто-то и смог уйти, то уже ушёл.

Наташа приняла правильное решение: удалившись от дома, она затаилась, а потом незаметно отползла в сторону, сориентировалась и, прикрываясь бурьяном, побежала к лесу. Успела скрыться. В ту ночь девушке удалось избежать встречи с карателями…

Под утро, совершенно измученная, уже не способная двигаться, остановилась на околице раскинувшегося на взгорье села, не решаясь войти в него и в то же время понимая, что одна, без помощи людей, пропадёт. Она легла на мокрую от росы траву и, прижавшись всем телом к прохладной земле, замерла, отдаваясь неясному чувству избавления от пронёсшейся беды. Что делать дальше, пока не знала и не находила сил даже думать об этом.

Наташа понимала, что у неё остался единственный выход — идти к людям. Но без оружия. Тогда женщина может сойти за беженку, каких немало скитается по военным дорогам. Да, так и надо поступить…

Силы постепенно возвращались, и она, с трудом выкопав ножом ямку, спрятала автомат. Затем сделала пометку на стоявшей поодаль берёзе и воткнула нож в землю так, чтобы чуть виднелась его рукоятка: на всякий случай — вдруг потребуется.

Подготовившись таким образом, Наташа медленно поднялась по косогору, подставив лицо тёплым лучам солнца. Первый дом она миновала, а у второго остановилась, увидев выходившую из калитки женщину. Наташа подошла к ней и скорбным голосом сказала, что ищет приюта: ещё в начале войны при эвакуации потеряла сына и теперь, пока безуспешно, всюду разыскивает его… Произнеся эти слова, Наташа вдруг осознала, что её могут быстро изобличить во лжи: ведь ей едва исполнилось двадцать лет и ни о каком сыне-подростке не могло быть и речи. Но, видимо, она так постарела и изменилась, что рассказ её не вызвал сомнений. Хозяйка встретила её доверчиво, пригласила в дом, напоила горячим чаем. Успокоившись, Наташа более подробно поведала о себе. Разведчица убедилась в том, что легенда оказалась удачной, а потому, наверное, хозяйка предложила ей остаться у неё под видом родственницы, тем более что сестра её пропала в начале войны и вполне могла сейчас возвратиться. Наташа с благодарностью приняла предложение и прожила в гостеприимном доме почти неделю. Однако всё это время её тревожила мысль: она не имеет права так праздно тратить время, а обязана что-то делать для выполнения задания, должна найти партизан, а через них установить связь со штабом Конева. И Наташа ушла искать свою военную судьбу.

Сначала показалось, что ей повезло: она вышла на тех, кто пообещал связать её с партизанами. Девушка поверила и пошла на намеченную встречу. Однако что-то беспокоило разведчицу, пока она шла в сопровождении связного на только ему известную явку. И может, потому, что сопровождавший не понравился с первого взгляда: тяжёлые, будто свинцом налитые, глаза, скрипучий, неприятный голос. Дорогой Наташа старалась убедить себя в том, что её попутчик мог пережить какую-то личную драму, замкнуться в себе, обозлиться на кого-то: жизнь партизанская трудная и опасная.

Наконец Круглову привели в землянку, где она немного успокоилась, ощутив атмосферу заинтересованности и доверия. Принимавший её представитель партизанского командования, как он себя отрекомендовал, был вежлив и подчёркнуто обходителен. Он подробно расспрашивал Наташу, выражал готовность помочь. Но, судя по всему, его интересовал главный вопрос: может ли она выйти на связь с фронтом и есть ли у неё для этого соответствующий шифр. Что же касается разведывательных данных о противнике, то он выражал готовность снабдить разведчицу достоверными сведениями.

В тот день впервые за многие недели Наташа облегчённо вздохнула, почувствовав, что есть всё же справедливость на земле.