Маршал Конев

2 апреля Сталин и генерал армии Антонов подписали директиву № 11059 для 1-го Белорусского фронта, которая требовала «подготовить и провести наступательную операцию с целью овладеть столицей Германии городом Берлин и не позднее двенадцатого — пятнадцатого дня операции выйти нар. Эльба»^{485}. Командующему 1-м Украинским фронтом директивой Ставки № 11060 от 3 апреля ставилась задача: «Подготовить и провести наступательную операцию с целью разгромить группировку противника в районе Котбус и южнее Берлина. Не позднее 10–12 дня операции овладеть рубежом Беелитц, Виттенберг и далее пор. Эльба до Дрездена. В дальнейшем, после овладения Берлином, иметь в виду наступать на Лейпциг». Главный удар фронт должен был нанести силами пяти общевойсковых и двух танковых армий из района Трибеля в общем направлении на Шпремберг, Бельциг. На участок прорыва требовалось привлечь 6 артиллерийских дивизий прорыва, создав плотность не менее 250 орудий (калибра 76-мм и выше) на 1 км фронта. Для обеспечения главной группировки с юга предусматривалось силами 2-й Польской армии и частью сил 52-й армии нанести вспомогательный удар из района Кольфурта в общем направлении Бауцен, Дрезден. Танковые армии и общевойсковые армии второго эшелона предписывалось ввести в сражение после прорыва обороны для развития успеха на направлении главного удара. На левом крыле следовало перейти к жесткой обороне, обратив особое внимание на бреславльское направление^{486}. Поддержка войск с воздуха возлагалась на 2-ю воздушную армию.

В директиве № 11060 между 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами с 15 апреля устанавливалась следующая разграничительная линия: до Унруштадта — прежняя и далее озеро Энсдорфер-Зе, Грос-Гастрозе, Люббен (все пункты, кроме Люббена, для 1-го Белорусского фронта включительно). Конечный пункт (Люббен) находился примерно в 60 км юго-восточнее Берлина. Такое определение разграничительной линии противоречило всем канонам военного искусства. Но было сделано по инициативе Конева. Он, выступая на совещании в Кремле, заявил, что его войска также хотят участвовать в штурме Берлина, а разграничительная линия между 1-м Украинским и 1-м Белорусским фронтами не позволяет сделать этого. Сталин, подойдя к карте, зачеркнул часть разграничительной линии, проходящей юго-западнее Берлина: пусть город штурмует тот, кто первым в него ворвется. У Жукова возникло опасение, что это потребует дополнительной увязки взаимодействия, иначе войска фронтов перемешаются, и нарушится управление, как это уже было под Харьковом в 1943 году. Однако Конев воспринял жест Сталина по-своему:

«Ведя эту линию карандашом, Сталин вдруг оборвал ее на городе Люббен, находившемся примерно в шестидесяти километрах к юго-востоку от Берлина. Оборвал и дальше не повел. Он ничего не сказал при этом, но я думаю, и маршал Жуков тоже увидел в этом определенный смысл. Разграничительная линия была оборвана примерно там, куда мы должны были выйти к третьему дню операции. Далее (очевидно, смотря по обстановке) молчаливо предполагалась возможность проявления инициативы со стороны командования фронтов. Для меня, во всяком случае, остановка разграничительной линии на Люббене означала, что стремительность прорыва, быстрота и маневренность действий на правом крыле фронта могут впоследствии создать обстановку, при которой окажется выгодным наш удар с юга на Берлин. Был ли в этом обрыве разграничительной линии на Люббене негласный призыв к соревнованию фронтов? Допускаю такую возможность. Во всяком случае, не исключаю ее»^{487}.