Маршал Конев

Гитлеровцы тем временем наседали. Они прорвались к дому и выбили наших бойцов из первого этажа. Головачёв с радиостанцией остался на третьем этаже. Бой шёл на лестничной клетке. Дом загорелся. Дым пополз в комнаты третьего этажа. Головачёв приказал забаррикадировать выходы на лестничную клетку. По рации связался с командиром батальона, приказал частью сил атаковать фашистов, окружавших наблюдательный пункт. Автоматчики поспешили на помощь Головачёву. Но выбить гитлеровцев из дома не смогли. Оценив обстановку, Головачёв принял дерзкое решение: по рации приказал командиру первого батальона гвардии майору Давыденко возобновить атаки и сосредоточиться у дома, в котором разместился его наблюдательный пункт. Автоматчикам, находившимся с ним, приказал вязать верёвку из простыней, полотенец и всего, что годилось для этой цели.

Увидев выброшенный в окно белый жгут, фашисты пришли в замешательство. Этого было достаточно, чтобы Головачёв успел по жгуту соскользнуть вниз и прыгнуть за угол. Конечно, он рисковал. За углом могли оказаться гитлеровцы. Но там, к счастью, были уже свои, успевшие пробиться к дому. Собрав подоспевших бойцов, Головачёв ударил по немцам и выбил их из дома, который только что покинул сам. Все бойцы, находившиеся на третьем этаже, были спасены.

Наверное, не обязательно было командиру бригады самому бросаться в рукопашную. Но разве уставом предусмотришь все сложности! Иногда личный пример весомее любого приказа. Во всяком случае, это не было показной удалью.

По приказу Конева командарм генерал Рыбалко лично следил за боями в районе всего участка. Он видел, что к этому пункту прикованы крупные силы противника. Передовым частям 7-го танкового корпуса пришлось прямо с марша вступить в схватку с подошедшими танковыми резервами врага. Другие же части этого корпуса, встретив сильное сопротивление, так и не смогли форсировать реку. Противник пытался окружить подразделения корпуса. Поэтому командующий 1-м Украинским фронтом маршал Конев напоминал Рыбалко:

— Активнее маневрируйте танковыми бригадами. Не давайте фашистам выходить на ваши тылы.

Положением в районе Лаубана заинтересовался и Сталин.

— Что у вас там происходит с третьей танковой? — запросил он Конева. — Где она находится?

Маршал ответил, что Рыбалко ведёт очень напряжённые бои. Армия его воюет в сложной обстановке. Но для танковых войск это привычно. Будет выполнена и эта задача.

Головачёв 23 февраля 1945 года, когда шли бои в центре Лаубана, подписал приказ о праздновании 27-й годовщины Красной Армии. Он поздравил бойцов и командиров с праздником, отметил отличившихся в боях, почтил память павших за Родину.

В конце февраля — начале марта продолжались изнурительные штурмовые бои за овладение северо-западной частью города. Днём Головачёв находился на наблюдательных пунктах, лишь ночью он возвращался в штаб, чтобы засесть за карты района боев, принять решения, ведущие к разгрому противника. В одну из таких ночей ему позвонил командующий армией Рыбалко и спросил о мерах, предпринимаемых для того, чтобы помешать противнику окружить наши части. Головачёв не только сообщил своё мнение, но и глубоко обосновал его. Рыбалко одобрил это решение. Распоряжением командующего армией бригада выдвинула 2-й мотострелковый батальон для действий в северном направлении. Остальные части продолжали обороняться в северо-западной части, сковывая значительные силы противника. Подразделения бригады, взаимодействуя с 702-м гвардейским легкосаперным полком, очистили от противника лес восточнее города и не дали противнику замкнуть кольцо вокруг Лаубана.

К вечеру 5 марта бригада очистила от противника южную опушку леса и южные скаты господствующей высоты. Вражеская группировка, пытавшаяся окружить наши войска, была разбита и отброшена на юг. Головачёв получил приказ выйти из боя, сдав район подошедшим стрелковым частям.

Выход из района Лаубана, где противник всё ещё проявлял активность, осуществлялся по единственной дороге, пробитой частями 53-й танковой бригады. Дорога проходила по урезу реки Нейсе. Левый берег её был открытый. Только в ста-двухстах метрах была небольшая рощица. По обеим сторонам дороги укрылись гитлеровцы.

Головачёв был крайне утомлён прошедшими боями. И хотя он не любил ездить на танке, на этот раз сел в моторное отделение: оттуда хорошо просматривалась вся округа. Пропустив части корпуса, командир строго следил, чтобы все подразделения бригады вышли из Лаубана. Сам с автоматчиками шёл последним. Уже перед рассветом, подписав акт о передаче боевого участка, Головачёв на том же танке двинулся в путь. У рощи спрыгнул на землю и стал отдавать распоряжения автоматчикам, указывая дальнейший путь движения. Вдруг он заметил немецкий танк и мчавшееся вслед за ним штурмовое орудие.

— По танку — огонь! — скомандовал комбриг. Наводчик успел выстрелить и подбить немецкий танк, но в это время повело огонь штурмовое орудие. Снаряд ударил в башню нашего танка. Засвистели осколки.