Маршал Малиновский

Отметим, что Ростов, судя по всему, Малиновский оставил на свой страх и риск, не дождавшись приказа сверху. Тем самым он спас оставшиеся войска Южного фронта от окружения, которое грозило им после форсирования немцами Северского Донца, но заслужил немилость Сталина. Вождь в связи с падением Ростова-на-Дону издал 28 июля свой знаменитый приказ № 227 «Ни шагу назад!». Уже после войны, читая мемуары Манштейна «Утерянные победы», Родион Яковлевич обратил внимание на следующее высказывание фельдмаршала по поводу Сталинградской битвы: «Паулюс должен был сказать себе, что после своей речи в Спортпаласе Гитлер никогда не согласится оставить город. Имя этого города было связано для диктатора с его военным престижем. Таким образом, единственно возможным было бы, выведя армию из района Сталинграда, поставить Гитлера перед свершившимся фактом, тем более что Главное командование, как об этом было достоверно известно, таинственно молчало в течение 36 часов. Правда, вполне возможно, что подобные действия могли бы стоить генералу Паулюсу головы». Фразу о свершившемся факте Малиновский продолжил: «А самому Паулюсу быть расстрелянным». А слова о 36 часах прокомментировал так: «Это напоминает мне Ростов в 1942». Как можно понять, Ставка тоже в течение длительного времени не отвечала на просьбу Родиона Яковлевича об оставлении Ростова, чтобы в случае чего его можно было обвинить в неисполнении приказа удерживать город любой ценой. Тем более, что заместителя командующего Южным фронтом по укрепрайонам Ростовского оборонительного района генерал-майора Платона Васильевича Черняева убили на переправе через Дон еще 23 июля.

Родион Яковлевич очень точно вскрыл неприятельскую группировку на юге и определил направления основных ударов. Верховный же главнокомандующий думал, что немцы наносят мощный удар не только в направлении Сталинграда и Кавказа, но и у Воронежа в обход Москвы с юга, а на донских плацдармах у Ростова у немцев не танки, а фургоны. Поэтому резервов Малиновскому не давал, а тратил их в бесполезных и безрезультатных контрударах на Воронежском направлении, где немецкие войска давно уже перешли к обороне. И как раз для того, чтобы свалить вину с больной головы на здоровую, 28 июля появился приказ № 227, где утверждалось, будто «часть войск Южного фронта, идя за паникерами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа Москвы, покрыв свои знамена позором». Но в глубине души Сталин понимал, что Малиновский оказался прав, и, хотя и снял его с командования Южным фронтом, доверие к Родиону Яковлевичу сохранил. Вскоре Малиновский был назначен командовать элитной 2-й гвардейской армией, а потом опять оказался во главе фронта.

Е.Е. Мальцев вспоминал:

«Учитывая реально сложившуюся обстановку, командующий Южным фронтом генерал-лейтенант Р.Я. Малиновский в целях улучшения оперативного положения приказал в ночь на 28 июля отвести войска левого крыла фронта на рубеж, проходивший по южному берегу реки Кагальник и Манычскому каналу. Но к этому времени противник усилил свои войска свежими резервами и обрушил на наши части и соединения новые мощные удары. В этих условиях они далеко не всегда могли организованно отойти на указанные рубежи. Штабы фронта и некоторых армий часто теряли связь со своими войсками и не всегда имели точные данные о положении подчиненных частей. За двое суток танковые силы врага значительно продвинулись на сальском направлении.

К концу дня 28 июля между армиями фронта образовались большие разрывы, оборона была нарушена. Войска, особенно правое крыло фронта, будучи не в состоянии сдерживать натиск значительно превосходящих сил гитлеровцев, продолжали отступать на юго- восток.

В эти дни мне довелось встретиться с Родионом Яковлевичем Малиновским. Похудевший и осунувшийся, с серым от бесконечной усталости лицом, в пыльной одежде, командующий фронтом все-таки сохранял свойственные ему бодрость и подвижность. Но нельзя было не догадаться, какое тяжелое бремя лежало сейчас на душе генерала Малиновского.

Сдержать танковые дивизии врага нечем. Против тысячи с лишним фашистских танков у командующего Южным фронтом — чуть более ста, против тысячной армады самолетов — 130 машин. А войска фронта получили приказ прикрыть огромную территорию, отстоять богатства Кавказа. И без того молчаливый, Родион Яковлевич, говорили, теперь часами не произносил ни слова, погруженный в тяжелые раздумья.

— Отступать? — повторял он иногда сокрушенно один и тот же вопрос. — Но до каких пор? Ведь у нас появится достаточно сил, чтобы остановить врага! Пока мы пытаемся перешибить плетью обух… А это затея бесперспективная. Необходимы свежие силы… И мы их обретем…