Маршал Малиновский

Прошло по меньшей мере пять лет. Война, видимо, конец сорок четвертого или начало сорок пятого. Почти ночь. Входит дежурный офицер с докладом:

— Товарищ маршал! Генерал такой-то прибыл по случаю назначения на такую-то должность! (Формулировка в моем штатском изложении, естественно, условна.)

Отец (спокойно, негромким голосом):

— Скажи этому сукиному сыну, чтоб через полторы минуты и духу его тут не было! А то лично приду морду бить».

Здесь имелся в виду следующий случай. В 1937-м или в начале 1938 года соседи Малиновского по коммуналке в Смоленске написали на него донос. Доносчиками были Николай Дмитриевич Яковлев, тогда начальник артиллерии Белорусского военного округа, а позднее — маршал артиллерии и начальник Главного артиллерийского управления, и комбриг Иван Андреевич Найденов, до февраля 1938 года — помощник инспектора кавалерии Белорусского военного округа по связи, а в дальнейшем — генерал- лейтенант войск связи и начальник Управления связи РККА, в 1940 году пониженный до заместителя начальника Управления. В доносе сообщалось, что на стене комнаты Родиона Яковлевича висит портрет врага народа Уборевича с дарственной надписью (что-то вроде «моему ученику»). Поскольку Найденов, очевидно, не позднее конца февраля 1938 года из Смоленска перебрался в Москву, а до июня 1937 года ничего криминального в портрете Уборевича не было, донос, скорее всего, был написан в период с июня 1937 по февраль 1938 года, когда Малиновский был в Испании. Не исключено, что именно с этим доносом связаны настойчивые попытки отозвать Родиона Яковлевича назад. Скорее всего, Малиновский никак не был наказан за портрет Уборевича просто потому, что в момент его отъезда в Испанию связь с Уборевичем никак нельзя было ставить ему в вину, а находясь там он в любом случае не мог убрать злосчастный портрет.

Наталья Родионовна видела в начале 60-х годов на столе у Малиновского стопку доносов. Первый был об Уборевиче, а последний написан недели за две до этого дня. Он принадлежал маршалу — соседу по дому на улице Грановского и был посвящен недавнему приему с участием иностранных гостей. Вот как раз после этого, когда ехали вместе в лифте, дочь Малиновского с ним и не поздоровалась.

Судя по всему, нерукопожатным маршалом был начальник ГлавПУРа до мая 1962 года Филипп Иванович Голиков. Во всяком случае, другие маршалы-соседи, Буденный и Мерецков, по свидетельству Натальи Родионовны, на том приеме не присутствовали.

Уборевича Малиновский ценил выше всех, расстрелянных с Тухачевским, включая самого маршала.

Несомненно, именно о Найденове, написавшем донос на Малиновского, рассказывает Хрущев в своих мемуарах:

«Как-то я, беседуя с ним (Малиновским), рассказал, как мы с генералом Поповым блуждали под Калачом, вертясь около трупов немецких солдат и серой лошади. Рассказал также, что мы встретились ночью с генералом-связистом, и назвал его фамилию.

Он сразу отреагировал. Говорю: “Вы его знаете?” — “Как же, очень хорошо знаю, я с ним вместе служил”. И потом поведал мне некоторые подробности: “Произошел такой случай. Я, когда приехал в Москву (после Испании), должен был явиться в отдел кадров Наркомата обороны. Офицер, который встретил меня в отделе кадров, по своей неосторожности или плохой исполнительности дал мне мое личное дело (а может, так и было нужно). Я его полистал, и у меня мурашки по коже пошли: как же я еще живым хожу по земле? Столько там ложных гадостей было собрано против меня.

Можно было только удивляться, почему я не арестован и не расстрелян, как многие другие. А среди всей этой гадости лежало и донесение того генерала.

Он, видимо, был секретным агентом. Он там понаписал обо мне жуткие гадости.

После этого мне не только руку было противно ему подавать, но и противно слышать его фамилию. Это — гнусный человек. Он осмелился выдумать обо мне такую клевету, что я не знаю, что же удержало Сталина от моего ареста и расстрела, равно как ряда других честных людей, но более видных и более достойных по отличиям, которые они заслужили в Красной Армии.

Я, видимо, вытащил счастливый билет в лотерее жизни. Только этим и объясняю факт, что остался жив”».

После войны Малиновские были соседями по дачам в Баковке с маршалом артиллерии Н.Д. Яковлевым (через забор). Тем самым, который приезжал по поручению Ставки, а Малиновский через адъютанта дал ему полторы минуты, чтобы убрался восвояси.

Пропажа кота Нуара — любимца семьи Малиновских тоже связана с маршалом Яковлевым. Кота застрелил его старший сын, известный историк Н.Н. Яковлев. Наталье Родионовне рассказала об этом его жена Светлана Дмитриевна Пожарская, историк-испанист. Кот повадился гадить у Яковлевых в спальне, и муж вынужден был его застрелить.

Историю трагической гибели кота Нуара Наталья Родионовна подробно описала в своих мемуарах. Там она не называет фамилии маршала. Но речь, несомненно, идет о даче Н.Д. Яковлева, поскольку только с ней у дачи Малиновского был общий забор.